Борьба с коронавирусом в Узбекистане: успехи и огрехи

Ретроспективный анализ ситуации с распространением COVID в Узбекистане показывает, что меры, предпринятые Узбекистаном дали гораздо больший эффект, чем в других странах. Мы попытались разобраться, что оказалось эффективным, что не очень, от чего можно было бы отказаться.

Уже 29 января 2020 года было принято распоряжение президента Узбекистана «Об образовании специальной республиканской комиссии по подготовке программы мер по предупреждению завоза и распространения нового типа коронавируса в Республике Узбекистан».

Информации о природе, способах распространения коронавируса, степени иммунной устойчивости человека к нему и о многом другом к тому времени было крайне мало. Возможно, именно поэтому в состав Специальной комиссии (СК) включены практически все министры правительства, которые как в обстановке военного времени могут задействовать свои ресурсы.

Однако, более детальный анализ состава СК показывает, что эти люди способны принимать исключительно административные меры, но при всем уважении к их труду и роли, организовать глубокое научное исследование природы заболевания, чтобы реакция правительства была адекватной самой угрозе, они не способны. Таким образом, с самого начала, как и многие другие страны, Узбекистан был вынужден без особого критического анализа опираться на информацию, которая поступала из различных источников и нередко была противоречива. То есть правительство Узбекистана приняло решение на основе минимума информации о природе вируса и под влиянием мировой паники вокруг проблемы.

Вызывает недоумение, что Минздрав не настоял на том, чтобы включить в состав комиссии квалифицированных специалистов в области вирусологии, эпидемиологии, кардиологии и пульмонологии. И, даже позже, Министерство здравоохранения не озаботилось созданием соответствующей временной структуры, как одного из рабочих органов Специальной комиссии в которую вошли бы крупные специалисты — вирусологи, эпидемиологи, инфекционисты.

Одной из важных задач, поставленных перед Специальной комиссией, была организация «эффективной санитарно-просветительской работы с привлечением современных средств массовой информации (телевидение, радио, Интернет, соцсети, операторы мобильной связи и другие) среди населения по разъяснению причин и условий, способствующих распространению коронавируса, а также методов его профилактики». Можем ли мы однозначно утверждать, что эта задача успешно была решена? На мой взгляд – ответ отрицательный.

Решения, принимаемые в последнюю минуту, около полуночи, но обязательные для исполнения уже с утра, показывают, что внутри комиссии нет рабочего органа, который собирал бы предложения разных министерств и ведомств, организовывал оперативное обсуждение всех предложений, координировал процесс принятия и публикации решений, разъяснения их значения, логики и важности. Особенно, это касалось ограничений в передвижении людей и транспортных средств, требований к специальной гигиене в местах скопления людей. Как результат – были случаи, когда решения принимались за несколько часов до их вступления в силу, объявлялись публично от имени СК, а днем позже отменялись решениями различных министерств и ведомств.

Не было официально уполномоченного лица, который бы объявлял решения Специальной комиссии, к которому можно было бы обращаться за разъяснениями, не было официального сайта, где публиковались решения Республиканской комиссии. Есть бот в Telegram для обращения граждан. Один на все население Узбекистана. Обратной связи нет.

Все это в итоге привело к существенным нарушениям прав человека, наказанию людей за нарушение предложенных кем-то решений, законодательная основа которых была неясна, точно также, как отсутствовали определенные законом полномочия самой Специальной комиссии. В итоге органы внутренних дел оказались в очень противоречивом положении: с одной стороны они были должны исполнять приказы начальства, нередко данные устно, с другой стороны, большинство из них (по крайней мере офицеры среднего звена) прекрасно понимали, что все это незаконно и чревато нарушением Конституционных прав людей. Примечательно, что слова полковника внутренних дел, руководителя пресс-службы МВД Узбекистана Шохруха Гиёсова всегда вызывали бурные обсуждения в социальных сетях. Изъятия велосипедов, средств передвижения, особенно наказание за выход на улицу, за выход без маски и другие случаи крайнего поведения – все это результат недостаточно эффективной коммуникации с населением и отсутствия, хотя бы, элементарного следования духу и букве закона.

Десятки подобных ситуаций описаны в социальных сетях, поэтому не будем приводить хорошо известные всем примеры, поскольку речь сейчас не об этом. Речь о том, что подобная ситуация может повториться в любой момент, поэтому необходимо критически проанализировать накопленный опыт, и позитивный, и отрицательный, чтобы внести необходимые коррективы.

Отсутствие диалога с известными вирусологами, эпидемиологами, кардиологами, пульмонологами и с патологоанатомами обошлось нашему обществу очень дорого и все еще грозит катастрофическими последствиями. Приведем несколько общих вопросов которые постоянно задаются и на них нет ответов до сих пор:

• Может ли болезнь передаваться через поверхность? Ведь ни одного доказанного случая перехода болезни к людям от непосредственного прикасания к поверхности, где, якобы, есть вирус, нет. Есть случаи, когда человек, имея вирус на поверхности собственных пальцев, ладоней и т.д. нанес его на собственные слизистые. Но это совершенно меняет картину и отменяет необходимость обработки спиртосодержащим раствором всего, что купил на рынке/супермаркете. Достаточно тщательно мыть руки, как было рекомендовано;
• Как можно доверять цифрам о количестве больных COVID-19, если нет массового тестирования? Официальная статистика не вызывает доверия хотя бы потому, что в 80% случаев, как утверждали многие каналы со слов известных врачей, болезнь проистекает бессимптомно.
• Почему столько денег было потрачено на совместную изоляцию больных и здоровых, на покупку ИВЛ, вместо того, чтобы проводить системно тестирование и избавление здоровых от ненужных испытаний?
• Почему предприятиям, осуществляющим железнодорожные и воздушные перевозки, оказывающим услуги такси, а также кафе и ресторанам установлены такие нелепые правила, которые, по существу, при наличии угрозы заражения никак не могут спасти? Неужели целлофановые перегородки, одноразовые костюмы могут предотвратить воздушно-капельное заражение, если действительно больной человек окажется рядом? Что может спасти людей, находящихся в одном закрытом пространстве поезда, самолета, такси, если все они дышат одним и тем же воздухом? Ведь вирус поражает не одежду, не поверхность машин и средств передвижения, а только внутренние органы человека, попадая туда через слизистую оболочку?

Прекрасно понимаю, что у каждого из нас уже давно есть свои ответы на эти вопросы, но сейчас речь о государственной политике принятия решений во время чрезвычайных ситуаций и ответственности за последствия этих самых решений. Заметим, что все решения комиссии были обезличены, неизвестны инициаторы решений и, как обычно, не с кого спросить.

Между тем, каждый из нас испытал неудобства и материальные расходы, связанные с решениями властей, зачастую не увязывающимися с обычной логикой врачебной и бытовой практики.

Надо понимать, что каждое решение СК ведет к череде решений, которые полностью меняют наш привычный образ жизни, нашу психику, методы и затраты на ведение бизнеса. Недавно управляющий партнер и учредитель сети кофеен ЧайКоф Алина Цимерман подсчитала по текущим ценам стоимость работы/день только по индивидуальным средствам защиты во время карантина согласно требованиям СЭС обойдется в 4 860 000 сумов в день.

Это обернется снижением деловой активности и будет продолжаться, пока не будут найдены альтернативные способы ведения бизнеса, его альтернативные структуры.

Эти вопросы задаются не с целью подвергнуть сомнению квалификацию врачей, нет, мы преклоняемся перед их мужеством и самоотверженностью, поскольку они работают с больными, рискуя собственным здоровьем. Просто хотелось бы понимать логику принятия решений, и чтобы эти решения не несли запретов и указаний, которые являются чрезмерными.

В Узбекистане начальником Государственной инспекции санитарно-эпидемиологического надзора при Кабинете Министров — Главным государственным санитарным инспектором Республики Узбекистан является Атабеков Нурмат Сатиниязович, а директором Агентства санитарно-эпидемиологического благополучия при Министерстве здравоохранения — Главным государственным санитарным врачом Республики Узбекистан является Юсупалиев Баходир Кахрамонович.

Нурмат Атабеков, работавший ранее директором Научно-исследовательского института эпидемиологии, микробиологии и инфекционных заболеваний, доктор медицинских наук, специалист, который проблему знает, как говорится «в лицо». А Юсупалиев Баходир Кахрамонович — бывший врач скорой медицинской помощи, травматолог-ортопед, хирург центральной поликлиники, который с 2002 года является административным работником, выполнявшим функции весьма далекие от санитарно-эпидемиологических проблем, проработавший 3 года первым заместителем министра здравоохранения. Логика такого назначения остается за пределами нашего понимания.

Вот, пожалуй, все, что мы знаем о людях, которые сегодня, сейчас принимают за нас решения, которые существенно меняют все, что определяет нашу жизнь. Конечно, если кто-то к ним прислушивается.

В заключении хотелось бы подчеркнуть: мы ни в коей мере не подвергаем сомнению эффективность мер, которые дали положительный результат в деле контроля распространения коронавируса. Все-таки, 80% выздоровевших и всего 13 умерших от серьёзных побочных осложнений вируса, при 0,0001% (одна десятитысячная доля процента) доле заболевших от общего числа жителей страны – это неоспоримое, значимое достижение. Хотя, согласно учебникам по эпидемиологии эпидемия объявляется, если болезнь поразила 5% населения страны. Мы лишь не хотим повторения ошибок, которых допустили и все еще допускаем в эти непростые для всех времена.
 
Абдулла Абдукадиров,
экономический обозреватель Anhor.uz