О нюансах новой стратегии США по Центральной Азии

В начале февраля во взаимоотношениях США и Центральной Азии, случились сразу два знаменательных события: состоялся визит госсекретаря Майкла Помпео в Казахстан и Узбекистан, а сразу после его визита в Вашингтоне обнародована новая стратегия США по Центральной Азии.
 
Стоит сказать, что в тексте стратегии, на первый взгляд, нет кардинальных отличий от предыдущих документов подобного рода. Однако, есть важные детали, которые имеют значение. Например, раньше, США смотрели на регион через призму обеспечения безопасности в Афганистане. Теперь, в глазах официального Вашингтона, регион приобретает самоценный характер.
 
Стратегия США, в отличие, например, от Стратегии Европейского Союза по Центральной Азии, не детализирована, указаны только основные векторы внешней политики США в регионе. В силу отсутствия деталей данной стратегии, возникает необходимость толкования этого документа. Итак, каково видение официального Вашингтона Центральной Азии, что изменилось и что меняется в самом регионе?
 
Первое и самое главное, что изменилось в регионе – это обновление высшей власти в Узбекистане. Согласно концепции покойного американского геостратега Збигнева Бжезинского, Узбекистан является ключевым государством ЦА региона, которое имеет потенциал проведения независимого от Москвы геополитического курса. Однако, до 2016 года, пока Узбекистан был весьма закрытым и не проводил открытую и активную внешнюю политику, региональная геополитическая стратегия США не имела возможности быть эффективно реализованной.
 
Новое руководство Узбекистана стало более удобным партнером для стратегического сотрудничества с Западом. Узбекистан объявил курс реформ, не отказывается от признания своих проблем, усиленно работает над их решением. За последние три года, Узбекистан не дал реальных поводов для обвинения официального Ташкента в грубых и систематических нарушениях прав человека, в репрессиях. За последние три года Президент Мирзиёев приобрел репутацию реального реформатора, который искренне желает создать систему власти, при которой принуждение, как форма власти, будет исключено. Примечательно, что сейчас на западе Узбекистана называют «страной хороших новостей».
 
Стоит подчеркнуть, что в регионе ЦА Вашингтон стремится избегать стимулирования соперничества между Ташкентом и Нурсултаном. Поэтому Помпео сначала посетил Казахстан и, только потом, в Узбекистане собрал глав МИД всех пяти республик региона в формате С5+1. Вашингтон отдает себе отчет в том, что если Узбекистан и Казахстан будут продолжать между собой жесткое соперничество за статус лидера региона, то это, в первую очередь, ударит по единству региона и может быть использовано Москвой и Пекином для различных манипуляций в регионе.
 
Второе, что оказывает сильное влияние на регион в последние годы – это быстрорастущее присутствие Пекина. Когда Бжезинский составлял свою стратегию по Центральной Азии, он размышлял над тем, чтобы не допустить геополитической гегемонии Москвы. Однако, в последние годы, главным инвестором, кредитором и торгово-экономическим партнером стран региона, стала КНР. Согласно официальной статистике, последние четыре годы, главным торгово-экономическим партнером Узбекистана, является официальный Пекин. А Россия, которая с первых дней независимости Узбекистана до 2015 года была первым торгово-экономическим партнером Ташкента, уже вынуждена смириться статусом «второго».
 
В истории Узбекистана или государств, которые ранее располагались на его территории, никогда КНР или исторический Китай не были главным торгово-экономическим партнером. Даже в средние века, когда нынешние территории и народы Узбекистана находились в центре «Великого шелкового пути», первыми торгово-экономическими партнерами тогдашнего Самарканда или Бухары, скорее всего, были Персия, Турция или соседи по мусульманской идентичности.
 
Поэтому, внезапный рост влияния официального Пекина в Центральной Азии, вкупе его стратегическим геополитическим альянсом с Москвой, должен серьезно обеспокоить США.
 
Новая стратегия США по Центральной Азии, преследует следующие цели и задачи:

– Не допустить геополитической монополии Российской Федерации над странами Центральной Азии. США понимают, что они не могут составить полноценную конкуренцию совокупным ресурсам Москвы по оказанию влияния на регион. И, тем более сейчас, когда в Белом Доме сидит Трамп, Президент, который по своим убеждениям изоляционист, желающий сократить глобальное бремя Вашингтона во всем мире ради экономии.
 
Вместе с этим, Вашингтон обеспокоен нарастающей и открытой агрессивностью Кремля по выстраиванию геополитических проектов на постсоветском пространстве. Именно поэтому США заявляют, что хотят укреплять государственную независимость, суверенитет и целостность стран региона. Это, явно намек в сторону Москвы после событий в Грузии и Украине.
 
– Не допустить геоэкономической монополии КНР над странами региона. Помпео, во время своего визита в Казахстан и Узбекистан, произнес достаточно резкие слова, которые, очень редко встречаются в дипломатическом пространстве. Он сказал, что страны региона «не должны стать вассалами других держав». Это реплика была направлена против медленной, но уверенно нарастающей кредитно-экономической экспансии КНР в Центральной Азии.
 
Пекин по многим параметрам был и остается удобным заемщиком, кредитором, торгово-экономическим партнером для стран региона. Пекин никогда не требовал демократии и соблюдения прав человека. В точности наоборот, неофициальная стратегия КНР предполагает удержание и укрепление авторитарных режимов в регионе, чтобы через демократические процессы в республиках региона не усилились националистические или религиозные факторы. 
 
Главная стратегическая цель КНР в регионе – не допустить поддержки странами региона уйгурского сепаратизма. А при демократии население республик неизбежно будет сочувствовать уйгурам, казахам, киргизам, таджикам и другим меньшинствам, проживающим в КНР, и будут требовать от своих властей, чтобы те как-то реагировали на жесткие меры принудительной ассимиляции меньшинств.
 
– Отсюда вытекает третья задача официального Вашингтона – создать региональный альянс против жесткой ассимиляции Пекином национальных и религиозных меньшинств. В Казахстане Помпео встречался с этническими казахами и уйгурами, бежавшими из Китая. Стоит подчеркнуть, что в Казахстане фактор «уйгуров и казахов из КНР» давно уже стал широко обсуждаемой внутриполитической темой.
 
Ситуация в Узбекистане несколько иная: общественность только начинает осознавать и обсуждать тему преследования уйгуров и иных меньшинств. В этом отношении, Казахстан находится впереди Узбекистана по двум причинам. Во-первых, до 2016 года, авторитарная модель Казахстана была мягче, поэтому общественность была намного активнее, чем в Узбекистане. Во-вторых, общественность Казахстана давно шокирована тем, что КНР не стесняется преследовать этнических казахов и дело часто доходит до того, что Пекин оказывает давление на Нур-султан по возвращению бежавших из Китая казахов.
 
Мне представляется, что касательно создания совместного со США альянса по защите преследуемых этнических и религиозных меньшинств в КНР, у пяти стран региона, в основном, три позиции. Казахстан и Киргизстан обеспокоены масштабами преследований, но не в состоянии как-то возразить Пекину. Узбекистан и Туркменистан, в данное время, хотели бы оставаться максимально нейтральными, настолько, насколько это возможно. Но внутри Узбекистана, на фоне информационной и политической либерализации, быстрыми темпами нарастает обеспокоенность китайской экономической экспансией. И, наконец, Таджикистан, власти которого давно уяснили для себя, что подчеркивая свою лояльность официальному Пекину в вопросах преследования этнических и религиозных меньшинств, можно получать столь необходимые для нужд страны кредиты и помощь от Китая.
 
Почему Вашингтон начал поднимать вопрос преследуемых этнических и религиозных меньшинств в КНР? Есть две причины.

Во-первых, это удобный фактор для оказания стратегического давления на КНР. Вашингтон давно ищет действенные способы по сдерживанию роста глобального влияния КНР. А тут Пекин, репрессивно ассимилируя этнические и религиозные меньшинства, показывает своё уязвимое место всему миру. И, естественно, Вашингтон стремиться воспользоваться этим для оказания стратегического давления.

Во-вторых, поддерживая измученных уйгуров и другие мусульманские меньшинства КНР, Вашингтон стремится хоть как-то компенсировать свои репутационные издержки в глазах мусульманского мира, из-за неуклюжих действий на Ближнем Востоке и в Афганистане.
 
Пока регион не готов открыто поддержать предлагаемый альянс Вашингтона против Пекина. Естественно, этническая политика Пекина волнует столицы региона. Однако, пока республики считают, что КНР – удобный экономический партнер, а ассимиляция родственных для ЦА этнических групп не угрожает национальным интересам стран региона. На этом фоне, стоит уточнить, что ни у одной отдельно взятой республики, и, тем более у региона в целом, нет ясной и дальновидной стратегии касательно поднимающегося Китая. Вторая экономика мира и, потенциально, первая военно-экономическая держава планеты формируется под боком Центральной Азии.

Камолиддин Раббимов, политолог