Свобода выбора и миф безальтернативности

В первой статье «Узбекистан. Возможны ли реформы без децентрализации власти» под моим авторством, освещалась проблема свободы выбора граждан и безальтернативности власти и её государственной политики в Узбекистане с точки зрения самой власти. Она априори не заинтересована в процессах децентрализации: клич «Партия, дай порулить!» пока не находит отклика у власть имущих в Узбекистане.

Однако, мое субъективное «подозрение», что большинство граждан Узбекистана устраивает текущее статус-кво без объективного исследования, полагаю, спорно. Учитывая доминирующее положение государства в регулировании ключевых сфер (политика, экономика, культура) страны, интерес представляет отношение граждан к такому положению дел.

Проведение в Узбекистане независимых эмпирических исследований с репрезентативной выборкой по подобным чувствительным вопросам затруднительно по ряду причин, одной из которых является нежелание респондентов искренне отвечать на данные вопросы. Результаты опросов от «Юксалиш» или «Ижтимоий Фикр» – это уже из другой оперы.

Универсального рецепта получения ответов узбекистанцев на острые вопросы нет, но одним из привлекательных научных методов является проведение экспериментов, в частности эксперимента дискретного выбора (ЭДВ) для выявления предпочтений респондентов. ЭДВ является гибким инструментом, который позволяет выявить предпочтения людей даже на гипотетические продукты и услуги, которые еще не существуют в реальности. Поэтому он получил широкое распространение для исследования предпочтений людей для разработки новых продуктов и услуг, программ государственной политики по вопросам здравоохранения, охраны окружающей среды, устойчивого развития сельского хозяйства и так далее.

ЭДВ был использован мной в 2021 году для выявления предпочтений фермеров, членов кооперативов в Ташкентской и Самаркандской областях при выборе типа земельного контракта, заключаемого с государством для аренды земли. Возникает вопрос: а какое отношение имеет исследование предпочтений фермеров при выборе земельного контракта к их отношению к государству?! Логическая цепочка ответа выглядит так:

1. Сельское хозяйство является одним из самых регулируемых государством сфер в Узбекистане.
2. Инициированные государством в 2008–2019 годах в масштабах всей страны программы «оптимизации» земель сопровождались изъятием и сокращением площади земли у фермеров с аннулированием действующих земельных контрактов, то есть прав собственности на землю.
3. Фермеры беззащитны и государство в лице местной власти обладает полной властью для изъятия земли у фермеров. Самый простой способ – это лишить фермера членства в «Совете фермерских, дехканских хозяйств и владельцев приусадебных земель Узбекистана», что автоматически влечёт за собой аннулирование земельного контракта и изъятие его/её земли.
4. Учитывая тот факт, что фермеры в нашей стране никогда не обладали гарантиями защиты своих прав на землю, то возникает гипотеза, что фермеры уже привыкли к такому состоянию вещей и воспринимают отсутствие гарантированных прав на землю как само собой разумеющееся, то есть как норму.
5. Восприятие фермерами отсутствия гарантированных прав на землю как нормы может свидетельствовать о негласном одобрении и де-факто поддержке фермерами государственной политики в регулировании сельского хозяйства.

Отсюда вывод: при отсутствии выбора со стороны фермеров, возникает миф о безальтернативности государственной политики на основе восприятия текущей политики как нормы.

Чтобы подтвердить наличие или отсутствие данного мифа, фермерам необходимо предоставить право выбора среди других альтернатив, которых пока нет.

Для этого ЭДВ на базе варьируемых атрибутов земельного контракта и является адекватным методом исследования.

Если результаты эксперимента подтвердили бы, что фермеры, в среднем, не предпочитают и не готовы платить больше за защищенный земельный контракт, то  можно было бы утвердительно предположить, что фермеров устраивает текущее статус-кво и миф о безальтернативности государственной политики среди фермеров имеет под собой реальную почву.

Эксперимент проводился среди 153 фермеров в вышеупомянутых областях и условный земельный контракт содержал нижеследующие атрибуты и их уровни (Таблица 1). Значения атрибутов включают в себя гипотетические условия земельного контракта, такие как право на свободное выращивание культур, гарантии прав на землю и разные суммы аренды земли (среднее базовое значение на 2021 год составляло 1 миллионов сум/га).

 Таблица 1. Атрибуты условного земельного контракта

Каждый фермер 12 раз делал свой выбор среди двух альтернатив земельного контракта, каждый из которых отличался разными значениями своих характеристик (Таблица 2). Цель данного подхода состоит в том, чтобы определить какие условия земельного контракта больше всего предпочитают фермеры. Варьирование цены контракта позволяет выявить сколько готовы фермеры заплатить за тот или иной тип земельного контракта.

Таблица 2. Пример выбора между двумя альтернативами земельного контракта.

Результаты моделирования данных эксперимента показывают, что опрошенные фермеры, всё-таки, больше всего предпочитают земельный контракт, защищенный от оптимизации и изъятия. При прочих равных условиях, за такой защищенный контракт фермеры готовы ежегодно платить 9,2 миллионов сум/га, то есть в 9 раз больше текущей на тот момент суммы контракта. Для сравнения, за обладание правом свободного выращивания культур фермеры готовы платить 7,7 миллионов сум/га, что тоже немаловажно и отражает желание фермеров быть независимыми в плане планирования своего бизнеса.

Возвращаясь к нашей гипотезе, результаты эксперимента однозначно указывают на отсутствие у фермеров восприятия текущей государственной политики по регулировании прав собственности на землю, как нормальное положение вещей. То есть, если бы фермеры больше всего ценили право свободного выбора культур, то можно было судить о наличии у фермеров восприятия неопределенности с гарантиями прав на землю, долгие годы насаждаемой государством, как нормы.

Таким образом, используя экспериментальные методы сбора и анализа данных, на примере фермеров, можно показать, что если люди и не могут активно влиять на какую-либо государственную политику, то это ещё не означает, что они её поддерживают.

Миф о безальтернативности текущей властной структуры и какой-либо государственной политики активно проецируется в основном со стороны самих чиновников всех уровней.

Однако, этот миф может быть развеян при наличии у людей свободного выбора среди разных альтернатив.

Это позволяет предположить, что главная цель всех авторитарных режимов – это лишить людей право реального выбора среди других альтернатив. Воспринимает ли большинство нашего населения данное положение вещей как норму – это уже открытый вопрос для более обстоятельного исследования.  

 Давран Ниязметов