О логике банкиров и реалиях узбекской экономики

Достижение ценовой стабильности путем снижения уровня инфляции – такова конечная цель политики Центрального банка в среднесрочной перспективе.
 
Немного об истории вопроса
 
В 1990-х годах режим инфляционного таргетирования (режим денежно-кредитной политики, конечная цель которого — ценовая стабильность) внедрялся в развитых странах, где экономика имела устойчивые механизмы регулирования, сложившиеся народнохозяйственные балансы, повторяющиеся при каждом процессе воспроизводства. Окрыленные успехом достижения монетарной стабильности в этих странах, экономисты и политики с 2000-х годов стали примерять методы таргетирования инфляции уже в развивающихся странах (в целом режим инфляционного таргетирования реализуется более чем в 30 странах).
 
С 2014 г. в рамках инфляционного таргетирования проводится и монетарная политика Банка России, которая используется не только для регулирования ключевой процентной ставки, но также для повышения гибкости механизмов курсообразования. Добившись гибкости процесса курсообразования, Банк России направил усилия на повышение действенности процентной и валютной политики, а также сузил коридор процентных ставок по инструментам предоставления и «разбавления» излишней ликвидности. Однако, вот уже несколько десятилетий, экономика как была недоинвестирована, так и остается таковой.
 
Заметим, что все страны, выбравшие режим инфляционного таргетирования, имели опыт работы в реальных рыночных условиях с устойчивыми народнохозяйственными пропорциями и связями на протяжении минимум 25 лет.
 
Все ли зависит от Центрального банка
 
Добиться ценовой стабильности Центральный банк планирует в ближайшие 5-7 лет используя инструменты инфляционного таргетирования.
 
Что это такое? Центральный банк прогнозирует желаемый уровень инфляции, затем сопоставляет прогнозируемое реальное значение с целевыми ориентирами инфляции. Изучение причин, вызывающих разность между прогнозируемыми параметрами и целевым ориентиром инфляции, а также основных параметров денежно-кредитной политики за этот период, может показать, каким образом требуется скорректировать политику процентных ставок и монетарных ограничений. Это как некий факторный анализ: выявляются факторы, влияющие планируемый показатель и посредством изменения параматеров выявленных факторов делается попытка прийти к запланированному показателю.
 
Но тут возникают несколько ключевых вопросов, ответы на которые зависят не только от Центрального Банка. Самый главный — существуют ли у правительства, у Министерства финансов, у Министерства экономики и промышленности какие-либо приоритеты развития экономики, которые могут помешать или сделать невозможным реализацию программ перехода на таргетирование инфляции?
 
Полагаем, что между целеполаганием правительства, Министерства финансов, Министерства экономики и промышленности с одной стороны, и целеполаганием Центрального банка существуют фундаментальные разногласия, которые, к сожалению открыто не обсуждаются.
 
Так, в октябре 2019 года Министерство экономики и промышленности представило для публичного обсуждения проект Концепции комплексного социально-экономического развития республики до 2030 года, где указано, что правительство Узбекистана намерено к 2030 году добиться роста валового внутреннего продукта (ВВП) в 2,1 раза, ВВП на душу населения — в три раза, до 4 538 долларов (СОВАЗ). Для достижения заданных целей требуется поддерживать среднегодовые темпы экономического роста не ниже 6,4%.
 
Авторы документа полагают, что запланированный темп роста ВВП на душу населения позволит стране войти в группу стран с уровнем доходов выше среднего, решить проблемы занятости, обеспечить рост доходов населения и сокращение доли нищих в два раза, полное удовлетворение потребности людей в жилье (20 квадратных метров на человека), качественной питьевой воде (охват 100%) и электроэнергии (100 %-ое обеспечение потенциальной потребности).
 
Добиться двойного роста ВВП без четкого плана внутренних и внешних инвестиций, направляемых в экономику, на мой взгляд, дело невозможное. За последние три года прирост ВВП существенным образом был достигнут за счет увеличения централизованных инвестиций, прежде всего, за счет средств Фонда реконструкции и развития Республики Узбекистан.
 
Президент Республики Узбекистан поставил задачу борьбы с бедностью и наметил конкретные направления поддержки народного предпринимательства, прежде всего, среди молодежи и женщин. Исходя из наблюдений, можно полагать, что правительство и дальше будет придерживаться методов количественного стимулирования экономики. Иными словами, государством на стимулирование роста экономики будет направлено еще больше денег. А поскольку инвестиции в экономику дадут результат лишь через 3-5 лет, Центральный банк в среднесрочной перспективе всегда будет стоять перед фактом роста денежной массы при относительно низких темпах роста экономики (относительно темпов денежной массы) и производительности труда. Иными словами, если уж совсем утрировать, то — еще больше денег будет противопоставлено чуть меньшему объему товарно-стоимостной массы. А это и есть инфляция, рост цен.
 
Конечно, в абсолютных цифрах объем прироста экономики гораздо больше объема прироста денежной массы. Но, тогда возникает следующий неизбежный вопрос, на который ответа от Центрального банка нет: достаточно ли экономика обеспечена денежной массой для реализации целей простого воспроизводства, поскольку инфляционное таргетирование существенно ограничивает расширение производства?
 
За 2019 год ВВП в абсолютной сумме, без учета дефляции вырос в 1,2 раза, а денежный агрегат М2 (наличные деньги, чековые депозиты,  средства на расчетных и текущих банковских счетах + срочные и сберегательные депозиты в банках + ценные бумаги) за тот же год вырос всего на 1,14 раза. Иными словами, несколько упрощая, можно сказать, что не все созданные товарно-материальные ценности (ТМЦ) получают свое денежное отображение (денежный эквивалент) и учитываются как составляющая масса процесса воспроизводства. Поэтому возникает вопрос —  достаточно ли наша экономика монетизирована, чтобы еще и ограничивать рост денежной массы.
 
С другой стороны, можно ли говорить о том, что у Центрального банка есть все инструменты воздействия на экономику, имея ввиду сильную зависимость нашей внешней торговли от таких стран, как Китай, где последствия воздействия короновируса на экономику могут быть катастрофическими, или Россия и Турция, которые в борьбе за зоны влияния в Сирии, стоят на грани полномасштабного конфликта. Не может не волновать гипотетическая ситуация, при которой Россия закроет транзит турецких грузов через свою территорию, вдобавок к практической блокировке транзита через Иран.

И что будет с торговлей с Китаем и с транзитом грузов из Китая (здесь России и Ирану практически нет альтернативы) в 2020-2021 годах…
 
Эти проблемы возникли очень неожиданно. Но они настолько серьезные, что Центральному банку пора думать не о таргетировании  инфляции, а о стимулировани  развития экономики всеми возможными методами, четко себе представляя не только стратегические, но и тактические задачи на конкретный момент.
 
Куда так спешим
 
Сильно смущает время, которое выбрано для реализации программы перехода к таргетированию инфляции и торопливость, с которой Центральный банк приступил к ее реализации.
 
Мы не первая и не последняя страна, которая заразилась идеей инфляционного таргетирования. Однако, Узбекистан длительным опытом использования рыночных инструментов не обладает, и стабильность экономики, на мой взгляд, оставляет желать лучшего.
 
Мы только за последние три года стали внедрять нормальные товарообменные процессы и стали нащупывать реальный потенциал нашей экономики. Мы еще не определились с тем, какие производительные силы, какие отрасли и направления в действительности для нас являются исконно локомотивами экономики.
 
За последние три года страна перепробовала многое, пытаясь найти разумный компромисс между лоббизмом и свободным рынком, между монополизмом и конкуренцией, между урбанизацией и поддержкой развития села, между созданием крупной промышленности или стимулированием развития МСБ. Этот ряд можно продолжать. Мы все еще находимся в поиске, и у нас нет устойчивой модели управления экономикой, другими словами – рычагов, используя которые можно гарантировать желаемый результат.
 
Понятно, что ЦБ сейчас больше говорит о выработке некоего трансмиссионного механизма для перехода к таргетированию инфляции. Но, очевидно, этот механизм должен представлять собой совокупность элементов не только финансового и денежно-кредитного регулирования, но и стимулирования развития реального сектора экономики, роста денежных доходов населения, стимулирования формирования среднего класса.
 
Без понимания характера воздействия и оценки скорости влияния инструментов денежно-кредитной политики на развитие реального сектора экономики трудно понять целеполагание самой идеи таргетирования инфляции.
 
В Узбекистане происходят существенные изменения, как в плане формирования новой модели управления, так и определения самих целей развития. Один из важных вопросов, с ответом на который нужно определиться: какое общество мы хотим построить и какие инструменты мы считаем для этого наиболее подходящими. Поэтому без широкого диалога со специалистами, промышленниками и предпринимателями, которых непосредственно затрагивают основные направления денежно-кредитной и финансовой политики, без точного определения целей развития, ориентиров достижений по годам, не обойтись.
 
Только совместное обсуждение подобных проблем позволит определить, откуда стартуем и куда направляемся. В этом вопросе, который будет определять развитие страны на ближайшие годы одной строгой логики банкиров недостаточно – нужен общественный консенсус с производительными силами общества, без которого нас может ждать разочарование.
 
Поэтому данной статьей мы хотели бы начать некий диалог, возможно дискуссию, потому что общественность должна точно знать каков инструментарий инфляционного таргетирования и каким образом он будет использован.
 
 
Абдулла Абдукадиров,
колумнист, Anhor.uz

Продолжение следует…