Сберечь душу города

Одна из крупных инициатив, призванная решить проблему развития сельской местности: укрупнение хозяйствующих единиц на селе, создание кластеров, вокруг которых будут развиваться различные отрасли сельского хозяйства с ориентацией на переработку и экспорт готовой продукции, идея интенсивного садоводства и овощеводства привела к перераспределению прав на пользование существующих земельных участков.

Следствием стало сокращение количества обрабатываемых земель, находящихся в распоряжении фермеров, а также сужение экономического пространства деятельности фермеров. Последнее происходило, в частности, из-за того, что распределение ресурсов для обработки земель (водные ресурсы, минеральные удобрения, сельскохозяйственная техника, горюче-смазочные материалы) все еще находится под непосредственным контролем хокима, который, по существу, и решает быть тому или иному хозяйству или нет.

В дополнение ко всему нехватка оросительных вод, нарушение агротехнических норм ухода за земельными участками, засоление почвы, снижение качества почвы и многие другие факторы привели к тому, что многие фермеры и дехкане уже не получали достаточной добавленной стоимости, чтобы прокормить семью. Это продолжение текста про выборность хокимов и разделение властей.

Исход из села

В результате огромная масса фермеров ринулась в города, как это происходило в Китае в 80-х годах прошлого века. Китаевед Светлана Кожирова отмечает, что тогда численность безработных в городах Китая уже в начале 2000-х годов составляла порядка 9 млн человек. К ним нужно добавить так называемых сяган (потерявших работу в результате реорганизации государственных предприятия) – 9,8 млн. человек, а также мигрирующих из деревни в города в поисках работы «крестьян-рабочих» (нунгун), численность которых в 2005 году достигала 120 млн. человек. По прогнозам, численность безработных в городах Китая к 2020 году может достичь 90-130 млн. человек, а численность рабочей силы, не требуемой для сельского хозяйства — 250 млн. человек».

По данным Госкомстата Узбекистана за последние пять лет в результате только внутренней миграции из сельского хозяйства в города переехали или стали резидентами городов не менее 1,6 миллионов людей, притом, что численность городского населения достигла 17,5 млн человек (50,7% от общей численности населения). Это без учета тех людей, которые ежедневно едут в города на постоянную или временную работу из близлежащих сельских населенных пунктов или живут в городах без оформления прописки. Если прибавить и эту категорию, то фактическое увеличение городского населения составляет не менее 5-6 млн человек за последние 5 лет.

Изменение облика городов

Изменение облика городов Узбекистана, как показала жизнь, попало в руки к людям, которые оказались малокомпетентны и не имели малейшего представления о том, как исторически эти города возникли и почему они развивались до настоящего момента именно так, а не по-другому.

Как писал О.Шпенглер, «что уж подлинно чудо из чудес, так это рождение души города. Как массовая душа совершенно нового рода, последнее основание которой навсегда останется для нас тайной, она внезапно выделяется из общей душевности своей культуры. Пробудившись, она выстраивает себе зримое тело… Город и деревня отличаются друг от друга не размером, но наличием души».

Именно эту душу не поняли и не могли разобрать новоявленные архитекторы городов, которые стали слепо копировать образцы построек городов Турции, Объединенных Арабских Эмиратов, Саудовской Аравии, Южной Кореи и т.д.

Ведь нельзя копировать генеральный план обустройства Ташкента для Бухары, Самарканда для Хивы, которые имеют собственную историю, генезис своего появления и развития. Если Андижан и Коканд как города появились и развивались на пути исторических караванов, то Наманган и Фергана таковыми вовсе не являются. Именно так можно рассуждать о значении и генезисе развития наших других городов, как Термез и Карши, Самарканд и Джизак, Бухара и Навои. Это совершенно разные города с их уникальной «душой» и особенностями мировоззрения живущего там населения.

Нельзя городам, имевшим собственную гармонию с окружающим ландшафтом, какими они были до начала 2000-х годов, навязывать неподъёмную нагрузку на окружающую среду, в виде уничтожения естественных водоемов, изменения направления и объемов перетока подземных вод. Многократный рост объемов бытовых и промышленных отходов привел к загрязнению водоемов и стоков воды. Варварская вырубка многолетних чинар — к опустыниванию территорий. Более того, были уничтожены или повреждены исторические памятники, охраняемые не только государством, но даже ЮНЕСКО.

Некоторые хокимы в возможности «созидания нового облика городов» увидели собственную выгоду, объявив «ставку» за каждый квадратный метр земли, для тех, кто хотел бы строить на конкретной территории. Эти ставки имеют как официальный, так и не официальный характер. Они научились подстраивать свои собственные интересы под звонкие и осовремененные понятия, как «привлечение инвестиций», «благоустройство махаллей», «совершенствование транспортных узлов» и прочее.

Сейчас мы все наблюдаем тенденцию, когда города, порожденные особенностями ландшафта и образом хозяйствования окружающих сельских территорий, стали конфликтовать с собственным естественным окружением, все более поглощая природные (земельные участки, водоемы, естественные очистные сооружения) и человеческие ресурсы.

Насилие в городах

В традиционном сельском обществе функцию главного института социальной ячейки выполняла семья, дополненная таким своеобразным восточным коллективным разумом, как махалля, имеющая собственную историю развития и свои морально-нравственные ценности. Развитие городов привело к росту анонимности жителей, главным «воспитателем» и учителем которых стали возможности и соблазны города. Именно этим феноменом объясняется рост насилия как в сельской, так и в городской местности.

Города оказались не подготовленными к такому наплыву людей, особенно в части предложения рабочих мест. Спрос на жильё существенно возрос, однако реальные доходы городского населения заметно упали, нагрузка на городскую инфраструктуру возросла в разы.

Ускоренная урбанизация, вызванная усложнением условий заработать в селе, привела к эрозии традиционных ценностей, тысячелетиями прививаемых из поколения в поколение и составляющих основу духовного облика узбекистанцев.

Этот тектонический сдвиг, наряду с позитивными явлениями, такими, как рост производственного потенциала городов и усиление централизации капитала, имеет явно выраженные негативные последствия: снижение роли общечеловеческих ценностей, падение культуры и образованности населения, жестокая конкуренция за жизненное пространство в условиях городских «джунглей». Понятия честь, достоинство, взаимное уважение, стремление к высшему духовному развитию отходят на второй план, уступая место природным первобытным инстинктам – «выжить, утвердиться, возвыситься над другими». Это привело к росту преступности и насилия.

Поскольку города являются центрами административной и экономической власти, то эти модели поведения отражаются в мотивации и образах поведения немалого числа государственных чиновников и исполнителей, начиная от обыкновенного рядового органов внутренних дел, кончая министром крупной отрасли. А. Фергюсон писал: «Для древнего грека или римлянина личность была ничем, а народ всем. Для современного человека <…> личность есть всё, а народ ничто».

Жизненно необходимо скорейшее принятие генеральных планов развития всех, без исключения городов Узбекистана.  И, в первую очередь, столицы. По непонятным причинам его принятие откладывается уже лет пять. Горожане мрачно шутят, что мол, ещё не все лакомые кусочки земли поделены и распроданы. Горожане потеряли покой, неизвестно, когда и что могут снести, поэтому не строят долголетних планов.

Любовь к своему городу – это, в немалой степени любовь к его облику, пусть иногда и старому, но очень родному. Надо вспомнить, что немало изменений сродни неудачным косметическим операциям, которые создают лица, вроде красивые, но напрочь лишенных индивидуальности. Так давайте не будем уродовать наши города и вернем в них душу.

Абдулла Абдукадиров