Любовь и наука

В рубрике «Истории» мы периодически рассказываем о ярких и успешных личностях, трудоспособность, таланты и верность своему призванию которых не могут не вдохновлять. Сегодня воспоминаниями о важных этапах своего пути с читателями Anhor.uz делится психолог с колоссальным опытом, автор уникальных тренингов Андрей Толоконников. У нас есть возможность услышать из первых уст историю о его жизни, работе и исследованиях, причем рассказанную доступным языком, понятным даже далеким от науки людям.
 
В семьях моих бабушек царила беспредельная любовь. Маму мою её молодые родители родили в ссылке за Полярным кругом. Они вопреки всем ужасам родили шестерых детей и выживали все вместе, поддерживая друг друга искренней любовью.
 
Папин отец погиб на войне, и дети росли, заботясь друг о друге, а папина мама для меня – просто пример самоотверженной любви. Ребенком, конечно, я не мог этого оценить. Много позже, когда я знакомил с роднёй свою девушку, то услышал: «Как же у вас хорошо, как же тебе повезло!»
 
Уже с детства постепенно накапливались впечатления о других людях, о том, как мало у многих из них любви. И к себе, и к семье, и к другим. Как специально, над нами поселилась семья жестоких психопатов. Они дрались по ночам, их дети попадали на учёт в психдиспансер. И я постоянно слышал, как об одном и том же они говорили детям совсем не так, как мои родные. Мысль была одна и та же, а способ её выражения – совсем другой. Я ходил к другим детям, слышал речь их родителей и начал постепенно понимать, что форма речи бывает разной. И поэтому в одном и том же требовании к ребёнку мои родные передавали любовь и заботливую поддержку, а те люди на своего сливали раздражение, причём часто – вызванное кем-то посторонним.
 
Как-то я сказал другу, обидевшемуся на свою маму: «Она хотела тебе сказать то-то… Но в очереди перед ней закончилось мясо, которым она хотела вас вкусно накормить. И от огорчения она сейчас накричала. Скажи ей вот так-то». Он переборол обиду и сказал, а она обняла его и стала просить прощения.
 
Каждый раз поражало, как сильно изменяет ситуацию простая чистая речь. А когда я видел, как с матерями разговаривают бабушки, то чувствовал, что у них из поколения в поколение передаётся  привычная для них грязная речь, постепенно делая их детей более несчастными. И – передающими эту семейную несчастливость дальше своим детям. И видел я это у многих людей.
 
И однажды пришла мысль: «Главное в жизни – счастье, а в нём главное – любовь. Выражение которой мы слышим, в основном, через речь. А что если научить людей правильной речи, и от неё у них и внутри начнутся изменения? И правильно говоря, они начнут больше любить и себя, и других!». Говоря детским языком, силы добра постепенно будут усиливаться.
 
Но одно дело было исправить конкретную фразу соседа, а другое – обучать многих какой-то системной методике, которая изменила бы их речь. А за речью – и судьбу. И я решил найти эту методику.
 
Математические механизмы влюбленности
 
Я набирал в библиотеках книги психологов, но в них были не конкретные методики речи, а малопонятные для пионера глубокие размышления. Тогда я принялся выписывать из романов правильные фразы. За годы заполнил несколько общих тетрадей, но закономерности выделить не смог. Стало видно, что и прочитанные мною психологи – это гуманитарии, которые в лучшем случае пишут размытые советы, которые мне предстоит переделывать в приёмы, доводя их до предельной чёткости, и выжимать ёмкие алгоритмы, понятные и удобные для тренировки.
 
Но я сам был запредельный гуманитарий – любитель истории и литературы и нелюбитель математики. Пришлось сказать себе, что если моя жизнь выбрала своей целью анализировать речь, сжимая её в схемы, то мне надо стать спецом по созданию алгоритмов. Это помогло бы сделать в психологии то, что не дано психологам-гуманитариям.
 
Тогда я стал пытаться читать монографии про моделирование искусственного интеллекта. Из обычной школы перешёл в математическую, а также год учился на курсах при институте кибернетики, семь семестров изучал высшую математику в университете, два года работал в отделе алгоритмизации Республиканского вычислительного центра, постоянно обучаясь там у лучшего программиста-алгоритмизатора.
 
Когда мои алгоритмы стали хвалить, я ушёл из вычислительного центра. Мне прочили хорошее будущее в программировании, но оно было только инструментом для моей будущей работы с речью.
 
Дорога мне была только в психологию, и я поступил на факультет психологии ТашГУ. В университете тогда изучали много лишнего (как и сейчас), и от моей цели это очень отвлекало – и ненужные предметы, и утомительные два часа в автобусах. Тогда я в первом же семестре показал такую учёбу, что стал лучшим студентом ТашГУ и попал в первую тройку для обмена с Америкой. И, главное, получил право на свободное посещение. Это помогло мне в дальнейшем учиться на двух факультетах.
 
Если не мотаться в вуз через весь город, то дома для своей цели можно успеть многое. Вначале за день я прорабатывал одну книгу, выжимая из неё всё нужное. А потом постепенно довёл до трёх книг в день. Мозги тогда были очень натренированы. С преподавателями знакомился перед самой сессией, они возмущались. Но на спор с ними по своей системе за пять дней изучал сдаваемый предмет.
 
Были, к счастью, и превосходнейшие преподаватели, к ним ездил обязательно. И после занятий общался, получал толчки для роста.
 
Мне всегда нужны были только пятёрки, чтобы на повышенную стипендию накупать книги. Правда, я ещё ночами сторожил, разгружал вагоны, писал за других. В итоге на пятом курсе у меня было больше книг по психологии, чем в библиотеке ТашГУ. И можно было никуда не ходить. У меня сейчас их восемь тысяч, и я всю жизнь работал дома, рядом с душем и диваном. А с монитора читать не приохотился.
 
К тому времени у меня уже были свои гипотезы, и их надо было проверять. Особенно про первые фазы общения (контакт-знакомство и зарождение влюблённости). Об этом данных вообще не встречал. Тогда я стал ежедневно знакомиться с понравившейся девушкой и общаться с ней. А потом оценивать соотношение её речи и других факторов по восьми параметрам. Многолетним правилом было: каждый день – одно знакомство. Под хорошее настроение как-то до четырёх дошло. Но тогда трудно было запомнить данные для анализа, и я ограничил себя одной в день. Таким образом я собрал огромный материал – таблицы, графики. Да и перезнакомился со всеми приятными мне в городе барышнями.
 
Многое тогда осознал, спасибо им, милым.
 
Работы
 
После вуза меня звали работать в хорошие  места. Я выбрал Академию наук, надеясь, что от моего дела там меня не будут сильно отвлекать. Им понадобился социальный психолог, но не про любовь, конечно, а, как потом оказалось, про какую-то социальную скукоту. Появлялся я в академии нечасто, потому что весь годичный объём научной писанины для них удавалось писать за декабрь. Было мучительно отрывать мозги от своего дела на целый месяц, но иначе не получалось – я жил только на их зарплату. Зато потом говорил себе: я – свободен, броди, думай, записывай мысли.
 
Начальству зачем-то нужна была ещё и посещаемость, но и лишение премий не заставило отвлекаться от своей темы на поездки в академию, и через несколько лет меня уволили. Тут же поступило предложение преподавать на кафедре психологии ТашГУ. Там я ставил все семь пар на среду, и остальные шесть дней были моими.
 
Тогда же меня пригласили писать диссертацию у самого знаменитого академика, «друга Горбачёва». Зазывали к нему в продолжатели. Я говорил, что должен заниматься своей темой, она создана для меня. Или я – для неё. А они призывали заниматься тем, за что тебя ждут статусы, привлекательные почести и поездки. И не могли понять, что просто смешно сравнивать эту поверхностную суету с ежедневным счастьем делать своё Дело.
 
Поиски и подходы
 
Я продолжал искать. Над практической речью больше работала западная психология. К тому времени она уже стала доступной и нам. Но психология не едина и состоит из многих конкурирующих подходов к объяснению психики. У Фрейда – психоанализ, у Пёрлза – гештальт… Психика многогранна, и каждый из подходов описывает только одну из её сторон, как ногу или хобот слона. Каждый из них – это отдельная большая специализация психолога. И большинство, обучившись одному подходу в молодости, так и остаются на всю жизнь только фрейдистом или энэлпистом.
 
Следующие 15 лет я выявлял самые перспективные для меня подходы и изучал их. Ездил в Москву, а затем и по европам к лучшим мастерам разных подходов. Так постепенно изучил 10 подходов мировой психологии. Изучал я их страстно, отрабатывая, например, новую методику не на одной проблеме, как задали в домашнем задании, а на двадцати семи.
 
В итоге мне передали предложение президента крупнейшей в Европе Ассоциации психологов остаться на Западе и в престижном университете писать докторскую. Грант на неё мне предлагали по психологии речи, но не по моей теме, поэтому я ответил отказом.
 
И поехал домой. Поехал спокойно, ведь если человек нашёл СВОЁ место на этой планете и начал жить СВОЕЙ жизнью, то выделенные для ЕГО жизни шансы всегда найдут его.
 
После своих заграничных поездок я создавал половину новых учебных курсов всего факультета, а студенты ТашГУ называли меня лучшим преподавателем. Но большая начальница захотела, чтобы вместо меня ездил другой. Она настолько удивилась отпору, что я был уволен. Меня лишили студентов, но не общения с европейскими мастерами, просто дальше они меня приглашали уже как частное лицо.
 
Как «безработному» мне теперь не надо было отвлекаться на службу и социальные условности.
Я находил хорошие речевые методики, но для меня они были поверхностны или нечётки. Ни один из этих подходов не ответил на мой вопрос. Чтобы овладеть системой правильной речи, надо было создавать свою.
 
В психологии творило множество талантливых учёных. И кажется, что ими уже подробно исследованы все закоулки психики. Но я знал, что человек неисчерпаем и можно увидеть новое, если смотреть на стыках и в неожиданном ракурсе.
 
Тогда я выделил три редких навыка, сочетание которых нужно для моей цели: умение психолингвиста слышать речь; умение психотехнолога выжимать из моря информации схемы и алгоритмы; разностороннее знание мировой психологии. Так сложилось, что все это было во мне.
 
А выбирая и изучая подходы, я систематизировал их и свёл в свою схему мировой психологии, которую шлифовал 15 лет и которой уже 20 лет учу психологов, открывая им, погружённым в свои подходы, красоту профессии целиком, с высоты птичьего полёта.
 
Охота на гениев обаяния
 
Ещё на третьем курсе во время практики в Москве меня выбрал в ученики учёный с потрясающим интеллектом. И каждую осень я стал ездить общаться с ним. Правда, я быстро профукивал стипендию на театры и книги и потом месяцами спал у случайных новых знакомых то на полу, то на столе. И научился насыщаться ровно за три копейки в день. Зато от шефа и его коллег напитывался интеллектом высочайшего качества.
 
Через 10 лет моего ученичества Учитель (а 5 лет я был стажёром и аспирантом у него в Московском НИИ психологии) сказал писать диссертацию. Отбиться не удалось, и тогда я решил, что можно использовать это бестолковое занятие для пользы дела. Я предложил необычную тему «Как влюбляют в себя гении обаяния». Тему долго не разрешали из-за ее «ненаучности», но мой наставник сумел убедить РАН, что мы сделаем из неё науку. Я был счастлив.
Для изучения мы выбрали выдающихся лидеров сетевых компаний, доброжелательных и счастливых, за которыми шли тысячи поверивших их словам, а точнее – их харизматичным личностям. И не пожалевших о доверии им!
 
Я стал выявлять этих «гениев обаяния», входить к ним в доверие и ходить за ними с диктофоном. И на меня повалил густой поток позитивной речи. Речи, от которой было хорошо даже посторонним.
И постепенно у меня накопилось огромное богатство – полчемодана аудиокассет. Я месяцами слушал эти кассеты и чувствовал, что о чём бы ни говорили мои харизматики, их речи окутывали людей аурой доброжелательности. Но они говорили на те же темы, что и все прочие люди, включая скандалистов. И у скандалистов было нечто общее, но пока что было понятно только то, что оно полностью отличается от речи победителей.
 
Подтверждалась мысль, что искать надо не в содержании речи. Оставалось искать в форме (в словесной упаковке) каркас чистой речи, который повторяется у всех. И, чтобы приблизить открытие, я заранее назвал его «Речевая техника». Она должна была быть единой для всех формой, в которую каждый зальёт своё содержание. Но чтобы выявить этот единый для всех алгоритм речи, надо было определить, из каких элементов состоит речь, выделить элементы её анализа и затем собрать из этих кирпичиков схему идеальной речи (речевую технику).
 
Единицы и категории
 
Маркс вычленил «товар» как единицу экономики и, опираясь на неё, смог создать свою грандиозную модель. «Капитал» я проработал дважды, отслеживая логику создания новой системы. Она состояла из десятков взаимосвязанных элементов. Потом я изучил ещё два тома современных комментариев к «Капиталу». И не переставал восхищаться красотой его гениальной логики, которая уверенно подчиняла своей системе все факты.
 
Великий психолог Бёрн выделил единицу общения, но для моих измерений любви она оказалась слишком крупной. Через ячейки её сети проваливались все фразы. Надо было выделять более мелкое основание для анализа.
У меня в тетрадях скопились тысячи фраз, я ксерокопировал их на листы и резал на полоски, которые потом раскладывал на полу по кучкам, выбирая разные основания для классификации. Но за годы постоянных размышлений ничего не зажглось. Я столько вложил, и ничего не получилось. Как и у многих исследователей до меня. Антарктида не покорилась, и Амундсена из меня не вышло.
 
Нужно было отвлечь голову. Тогда я взял маску с ластами, трактат Фромма о любви, и мы поехали отдыхать. Было горько от неудавшейся долгой осады речи, и я отвлекал себя перечитыванием гения. Фромм отделил чистую любовь от всех ситуаций, когда ею награждают за полученную пятёрку или лишают за невымытые полы. 95% людей в детстве вместо бескорыстной любви получают поощрения за выполнение требований родителей. Их «любят», пока они слушаются. И этот вид любви растит неуверенных людей с заниженной самооценкой.
 
Я подчёркивал чуть ли не все его строчки и чувствовал, что прорывом пахнет где-то тут, в различиях речи двух групп родителей, но где конкретно? Мысль уткнулась в тупик, и голова была пуста.
 
От поисков единицы оставалось отвлекать себя впечатлениями. С большими камнями я прыгал со скалы в глубину и, пока хватало воздуха, медленно плавал на дне, пугая рыб и раздвигая водоросли. И вдруг между ними я явственно увидел вспышку, и тут перед глазами появилось слово. На дне стояли еле видимые буквы тёмно-бурого цвета, с полметра в высоту. И это слово было первой единицей анализа! Это было ошеломляющее видение! Я от неожиданности чуть воздух не выдохнул.
 
И, не успел я прийти в себя, – второе слово. На третье я смотрел уже при почти полностью пустых лёгких. А мне нужно было ещё подниматься к далёкой поверхности. Третье стало гаснуть, и медленно начали появляться контуры четвёртого. Это было точно – оно появлялось! Но я уже начинал задыхаться и, изо всех сил оттолкнувшись от дна, помчался наверх. Метра за два до поверхности чуть не захлебнулся. Только ласты спасли, добавив скорость.
Как только откашлялся, хватая ртом воздух, нырнул назад. Но без большого камня было долго плыть на глубину, и когда коснулся дна, оно уже было пусто – одни шевелящиеся водоросли.
 
Так оказалось, что у пловцов озарения приходят под водой.
И что для такой сложной системы, как речь, единица имеет четыре формы.
Обнаружились четыре категории, четыре формы речи, которыми можно выразить и передать любовь. И, если их перевернуть, то четыре формы, выявляющие нелюбовь. О четвёртой я, правда, ещё целый год знал только то, что она должна быть.
И я стал учить людей выявлять по форме речи скрытых пессимистов, тайно не любящих себя и других и потому склонных к саботажу и подставам, как бы они вам ни улыбались. И, наоборот, выявлять людей, идеальных для отношений и сотрудничества.
 
Рождение системы
 
Мои коллеги пытались описать единую схему для всего общения. Мне же повезло узнать от моего Учителя о малоизвестной схеме, выделившей пять видов влияния.

Я исходил из того, что из-за кардинальных отличий пяти видов влияния для каждого из них в природе должна быть своя отдельная схема для чистой речи (речевая техника). И если в мире есть закономерности, если он не случаен и не хаотичен, то эти пять речевых техник просто обязаны существовать. Так и получилось, что к их выделению я приблизился ближе, чем известные мне коллеги.
По каждому из пяти видов влияния у меня было много успешных фраз на кассетах. Но даже при моей вооружённости четырьмя «подводными» категориями вывести речевые техники долго не удавалось.
 
И вдруг это случилось. Правда, очень невовремя – во время тренинга для менеджеров известной компании. Вместо ответа на их вопросы из моего рта вдруг полезли готовые формулы идеальной речи для каждого из пяти видов влияния. Состояли формулы из сочетаний моих простых четырёх категорий речи.
 
Я был в шоке – с этого момента стало возможным понимать и воспроизводить речь гениев влияния и обаяния, все пять видов. Формулы получились очень понятные, потом я обучал им 11-тилетних детей.
Пока не забылось, я спешил проговаривать и формулы речевых техник, и комментарии к ним – всё, что шло изнутри. Полчаса перед людьми я возбуждённо проговаривал сам себе тот сумбурный поток, что рождался внутри. Недовольный и испуганный, народ ушёл из аудитории. Больше они меня не приглашали, да ещё и рассказали другим фирмам, что я некомпетентный. Или псих.
 
Так в тот день родилась моя система.Я ещё долго её шлифовал. И затем стал учить влиять: лидеров – на подчинённых, агентов – на клиентов, родителей – на детей, детей – на сверстников, женщин – на мужчин.
Сейчас я веду уже группу № 80. Выступления в интернете для сотен людей, гастроли, концертные залы, тысячи учеников на четырёх континентах…

И ежедневное удовольствие от осмысленности своей жизни – люди реально улучшают себя МОИМИ схемами, пятью речевыми техниками.
Короче, не зря всё оказалось.

Вот, вроде, ответил я на ваши вопросы. Длинно как-то получилось.
Но я рассказывал, стараясь упрощать суть и заменять термины.

До встречи!

Андрей Толоконников,
специально для Anhor.uz.

Фото Антона Папина.