Фемида слепа: как карантинные ограничения нарушают права граждан

Почему запись личных данных посетителя на входе в кафе – это нарушение закона о персональных данных, какие конституционные права нарушались во время карантина и почему можно не отдавать свой телефон и банковскую карту при помещении в карантинную больницу. Обо всех этих вопросах поговорили с Мадиной Турсуновой, старшим юристом фирмы Legalmax.

Как вы прокомментируете с правовой точки зрения рекомендацию главного санврача страны об установке видеокамер в точках общепита для доказательства невиновности в случае, если посетитель заболел Covid-19?

Есть понятие о местах общественного пользования, в которых допустимо устанавливать видеонаблюдение. Заведение общественного питания также является местом неограниченного доступа, где зачастую установлены камеры. По факту видеонаблюдение устанавливается в общественных местах в целях безопасности. Но в Узбекистане не регламентированы правила установки видеонаблюдения в местах общественного пользования. Например, при видеонаблюдении не должен записываться звук, камеры не могут устанавливаться в уборных.

В данном случае нужно помнить о конституционном праве человека на тайну частной жизни. Исходя из этого права, в общественных местах, где установлено видеонаблюдение обязательно должны быть предупредительные знаки, оповещающие граждан о сьемке. При этом прямых норм предписывающих установление предупредительных знаков о видеонаблюдении нет. Граждане, находящиеся в местах общественного пользования, имеют право знать о том, что их записывают на камеру. Если вас снимают, то вы должны знать об этом. Это я говорю исходя из принципов прав человека, и табличка с предупреждением должна висеть при входе в ресторан, кафе или торговый центр. Очень важно понимать, что камеры в общественных местах не должны фиксировать звук. В случае, если это происходит, то это можно охарактеризовать как вмешательство в частную жизнь. Соответственно, камеры, которые устанавливаются в целях пресечения правонарушений, должны записывать только изображение. Однако, до сих пор в законодательстве нет четкой регламентации, касающейся правил видеонаблюдения и сьемки.

Почему предприятия, где установлены камеры, не уведомляют посетителей о видеосъемке?

Так как нет прямого такого требования по установке предупреждений о видеонаблюдении. Предприятия имеют право устанавливать камеры на своей территории и офисных помещениях. При этом, все сотрудники предприятия и посетители имеют право знать о видеонаблюдении. Например, прямые требования об оповещении есть в отношении камер, которые установлены для фиксации нарушений правил дорожного движения. Участники дорожного движения должны быть предупреждены о том, что впереди есть камера, которая зафиксирует правонарушение.

Недавно я не попала в Ecopark в Ташкенте, потому что на входе у меня требовали личные данные: фамилию и имя, дату рождения, адрес, номер телефона. Как посетителям реагировать? Что если очень сильно хочется именно в этот парк или в это кафе?

Закон «О персональных данных» никто не отменял. В законе четко указано что сбор персональных данных может производиться только при условии согласия лица. Если лицо не дает согласие, независимо от того, в каких целях производится сбор данных, его персональные данные не должны собираться.

Более того закон предписывает лицам и организациям, осуществляющим сбор персональных данных обеспечивать их сохранность. Закон гласит, что обработка и сбор данных должны происходить ради конкретно установленной цели. Исходя из цели должен определяться объем данных, которые лицо предоставляет. Я считаю, что в случае с общественными местами, парками цель не оправдывает средства. Даже человек без медицинского образования понимает, что вероятность заразиться вирусом в парке очень мала.

Каждый вправе отказаться от предоставления своих персональных данных. Другой момент – имеет ли право администрация парка не пускать вас в парк, если вы отказываетесь предоставить свои персональные данные.

Закон о защите персональных данных говорит, что если сбор данных необходим, чтобы субъект исполнил свои обязательства перед законом, то сбор допускается. Приведу аналогию. Работодатель должен знать ваши паспортные данные и ИНН, чтобы уплачивать налоги с ваших доходов. То есть работодатель собирает эти данные, потому что они необходимы для выполнения требований налогового и трудового законодательства.

Возникает вопрос сохранности данных, в Ecopark данные записывались в тетрадь…

Даже если данные собираются в бумажной форме и записываются в тетрадь, то должна обеспечиваться их сохранность. Должно быть ответственное за сбор данных лицо, которое будет отвечать за сохранность данных. Тетрадь должна хранится в сейфе и должна предоставляться для обработки только органам СЭС для проведение эпидемиологического расследования.

Именно возможность разглашения персональных данных, нежели их сбор, представляет наибольшую угрозу правам человека. Поскольку их последующая обработка и хранение не будет отвечать требованиям этого же закона. Остается открытым вопрос как эти данные будут защищаться от попадания в руки третьих лиц.

Помимо всего прочего, согласие на обработку данных всегда должно проходить в письменной форме, вне зависимости от места, где их собирают. Лицо должно подписать специальный формуляр согласия, ему должны объяснить какие данные собираются и для каких целей. Только после получения письменного согласия данные могут запрашиваться. Если формуляра нет, то нет доказательство того, что данные были собраны с согласия лица.

Требования по сбору персональных данных в указанном случае установлены подзаконными решениями, которые достаточно детально не регламентированы. От таких требований возникает больше вопросов на практике, чем ответов.

За время карантина какие вы увидели кейсы нарушения законодательства?

Беспрецедентная ситуация, вызванная пандемией коронавируса, привела к введению строгих ограничительных мер, которые были направлены на недопущение эпидемии в стране.  Карантин привел прежде всего к ограничению конституционных прав граждан. Было ограничено право на передвижение, право пользования имуществом (вождение автомобиля). Введен комендантский час, который ограничивает право на передвижение в определенные часы. В обычной ситуации, граждане могут передвигаться в любое время суток.

Любое ограничение конституционных прав должно происходить на основании закона по веским причинам. В Узбекистане нет закона о порядке введения чрезвычайного положения, который бы регламентировал основания и пределы ограничительных мер, закреплял бы гарантии прав граждан, пределы и ответственность правоохранительных органов за необоснованное применение физической силы.

В целом ограничительные меры, принятые в рамках карантина направлены на охрану общественного здоровья, однако на практике они вызвали много вопросов так как нет четких норм и правил. Полное прекращение работы общественного транспорта и запреты на любые передвижения привели к тому, что большая часть самозанятых граждан потеряли возможность заработка, а остальные просто физически не могли добраться до рабочего места. Не все профессии позволяют работать «удаленно».

Что же презюмировалось со стороны Республиканской комиссии по борьбе с коронавирусом? Что эти люди не должны лишаться заработной платы, и они не должны отправляться в неоплачиваемые отпуска. Но оплаченных отпусков длительностью по два месяца не бывает, а в неоплачиваемые отпуска работника можно направить только по его желанию. Работодатели были поставлены в сложную ситуацию, когда при полном отсутствии прибыли и поступлений их обязательств по оплате заработной платы и налоговых платежей никто не отменял.

У содержащихся в карантинных больницах отбирали телефоны и банковские карты. Это правомерно?

Отбирать телефон недопустимо, потому что это частная собственность человека. Право частной собственности гарантируется. Никто не вправе без веских причин отбирать вашу личную собственность в независимости от того, что это – ручка, телефон, пуговица или автомобиль. Телефон – это средство связи и там содержится информация о частной жизни, личная переписка, которая является конфиденциальной. Тайна частной жизни, тайна переписки являются неотъемлемыми конституционными правами личности. Никто не вправе читать и разглашать вашу личную переписку, кроме случаев установленных законом.

В действующем законодательстве нет норм, ограничивающих право граждан на частную жизнь и тайну переписки в связи с эпидемиологическим расследованием. Только закон «Об оперативно-розыскной деятельности» позволяет ограничить тайну переписки, телефонных переговоров при наличии уголовного дела и с санкции прокурора.

Органы государственного-эпидемиологического контроля не уполномочены проводить оперативно-розыскную деятельность и, собственно, не имеют полномочий на ограничение прав граждан.

Возникает вопрос, кто изымал телефоны граждан? На каком основании производилось изъятие? Были ли предупреждены граждане для каких целей изымается их собственность?

Законных оснований у тех лиц, которые забирали телефоны и банковские карты быть не могло. У граждан было полное право отказаться от изъятия их телефонов и банковских карт.

Решение Специальной комиссии также не может быть законным основанием для ограничения конституционных прав граждан на тайну переписки и частной жизни, так как отсутствует закон, который бы позволял вводить режим чрезвычайного положения.

Но все-таки изъятие телефонов и карт прописали в постановлении Кабмина…

Постановление Кабмина это не закон, это подзаконный акт, который принимается органами исполнительной власти. Постановление не должно противоречить Конституции и законам, гарантирующим права граждан, которые стоят выше по юридической силе и обязательны к исполнению.

Как никогда актуальным является принятие закона о чрезвычайных ситуациях, который бы урегулировал проблемные вопросы и очертил границы и полномочия государственных органов. Проект закона о чрезвычайном положении обсуждался еще в 2016 году, но по неизвестным причинам его так и не приняли. Когда есть «пробелы» в законодательстве, то это приводит к возникновению угроз нарушения прав граждан, так как отсутствуют пределы для вводимых мер.

Последние четыре года страна переживает законодательный бум, когда каждый день публикуются новые нормативно-правовые акты, которые зачастую друг другу противоречат. Единственным уполномоченным органом, созданным для того, чтобы отслеживать и разрешать, если в нормативных актах имеются противоречия Конституции, является Конституционный суд. Толкование законов – это прерогатива Конституционного суда, а также приведение в соответствие с Конституцией всех нормативно-правовых актов. Последнее слово за Конституционным судом, именно он может дать заключение на предмет конституционности всех норм, которые применялись во время карантина.

В данном случае молчание Конституционного суда, который последние 25 лет находится в анабиозе, меня не сильно удивляет. Судебно-правовая реформа, которая активно идет в Узбекистане, Конституционный суд не затрагивает вообще.

До сих пор у физических лиц нет права внесения вопросов в Конституционный суд напрямую. Введение данного права позволило бы гражданам обращаться с жалобами на конкретные нормы законов и решений правительства. Если посмотреть на опыт других стран, то в большинстве демократических государств граждане имеют право обращения с жалобами в Конституционный суд.

Конечно же беспрецедентная ситуация, сложившаяся из-за пандемии, выявила множество пробелов в нашем законодательстве. Введение любых ограничений должно было быть соразмерным и учитывать существующие гарантии прав личности. В решениях Республиканской специальной комиссии, на мой взгляд, не хватает именно баланса. Когда на весах стоят чаши «ограничить права» и «соблюсти права», то чаша «соблюсти права» должна всегда перевешивать. В случае если ограничения жизненно необходимы, то должен соблюдаться баланс этих чаш.

Беседовала Дана Опарина