Коронавирус в Узбекистане: плюсы и минусы

«Каким станет человечество после пандемии коронавируса?» – вопрос, который с каждым днем становится актуальней, ведь время эпидемии «иссякает». Среди футурологов, социологов, политиков и представителей других специальностей уже существуют множество вариантов развития событий и абсолютно противоположные прогнозы. Начиная от сохранения новых привычек, к примеру, не здороваться за руку и большую часть времени проводить дома, и заканчивая, тем что, после карантина люди станут еще ближе, станут чаще взаимодействовать друг с другом, будут большую часть времени проводить вне дома. В свою очередь, есть вероятность, что рукопожатие станет куда более личным жестом и признаком близости.
 
Пандемия разрушила в один миг всемирную химеру стабильности, сплоченности глобального мира и всего человечества, также мы увидели, что не ценности современного человека сильно отличаются от ценностей первобытного – потребность в физической безопасности и пище первостепенна.
 
Возвращаясь к вопросу, что будет с человечеством после завершения пандемии коронавируса, можно от глобальных масштабов перейти к непосредственно к вопросу, а что будет именно с Узбекистаном после пандемии? Какие изменения ожидают нас? Позитивны или отрицательны эти изменения для нас? И так далее. 
 
Можете спросить, а разве общемировые прогнозы, оценки специалистов не касаются нас? Скорее всего, на мой взгляд, не касаются. Не в силу избранности или отличительности Узбекистана, а потому что, как и в любой другой, отдельно взятой стране мира, у нашего государства, населения есть характерные только для него признаки, особенности. Например, населению Узбекистана, которое на протяжении нескольких поколений живет в условиях относительной стабильности и отсутствия непосредственных угроз личной безопасности, подсознательно свойственно отбрасывать негативные сценарии развития событий связанные с коронавирусом. По привычке, мы не примеряем эти негативные сценарии на себя, отсюда и первоначальное легкомысленное отношение к призывам об угрозе вируса на нашу жизнь, к ношению масок и соблюдению определенных норм, халатное отношение к исполнению распоряжения официальных властей.
 
Также следует учесть, что прогнозы и мнения о будущем, которые мы читаем на страницах всемирной паутины, носят общий характер и сильно преувеличены в некоторых моментах. Ведь общий экономический прогноз и оценка не могут показывать реальные экономические положения и социальные обстоятельства в Узбекистане и, к примеру, в Китайской Народной Республике. Или другой пример, каким образом ситуация будет развиваться в Италии и Испании после того, как эти страны очнутся от абсолютной растерянности? Уйдут ли в отставку правительства? Какой уровень доверия будет к правящей элите? Характерные для этого региона вопросы. А в Узбекистане? Проще говоря, трансформация образа жизни произойдет во всем мире, однако в каждой стране по собственному сценарию.
 
Онлайн образование стало трендом в новых условиях существования. По мнению многих специалистов, продолжительный карантин позитивно повлияет на рынок образования и сделает его глобальным, без границ, вопрос географической границы и территориальной принадлежности обучающегося потеряет свое прежнее значение. Уроженец Самарканда сможет выбирать между СамГУ и Гарвардом. Значит ли это, что местным высшим учебным заведениям придется бороться за абитуриента?
 
Здесь вернемся к главному вопросу – будет ли работать подобная возможность в условиях Узбекистана? На мой взгляд, для консервативных сообществ дистанционное образование не ассоциируется с элитностью, доверием и высоким качеством. Но не все так плохо – вынужденная смена подхода к образовательной системе, хоть и кратковременная ее «модернизация», скорее всего, изменит видение и отношение к ней не только возрастных преподавателей, администраций учебных заведений, но и властных, уполномоченных лиц, ослабит узлы их консервативного мышления.
 
Ещё одним трендом в период пандемии стала удаленная работа. Если вникнуть, то можно понять, что удаленная работа выгодна, в первую очередь, собственно работодателю, ведь он освобождает себя от обязанностей по обеспечению рабочего места для персонала, не нужно платить за аренду, коммунальные услуги, уборку, решаются все инфраструктурные и большая часть организационных вопросов. Эксперты прогнозируют, что новый тренд будет в «моде» и после пандемии. В нашем случае и здесь не стоит ожидать больших преобразований. Долголетнему менталитету нашего региона не свойственна удаленная работа и карантин на несколько месяцев вряд ли изменит психологию выработанную годами.

Конечно, мы не вернемся к абсолютному статус-кво, но изменения будут не столь масштабными как в прогнозах.
 
Изоляция, которая подтолкнула всех нас к активному чтению книг, просмотру фильмов и сериалов, освоению новых навыков, раскрыла ещё одну «Ахиллесову пяту» нашего сообщества, связанную с языковым барьером и низким качеством образования и интернета.
 
Немалая часть населения, которая не знает русского и английского языка на достаточном уровне, остались с «бедным» узбекским медиа-контентом, а в областях еще и с медленным, дорогим интернетом. В лучшем варианте развития событий, эта проблема будет стимулом для молодежи, знающей только узбекский язык к изучению иностранных языков. А возможен и вариант развития медиа сегмента, его обогащения.
 
По прогнозам, после абсолютной победы человечества над коронавирусом, всех нас ждет динамичное развитие информационных технологий, увеличение их доли в нашей повседневной жизни, скажем так, преимущественный переход на режим онлайн. Насколько это реально в условиях Узбекистана спросите вы. Ответ будет снова скептическим. Во-первых, приведенный выше прогноз необоснованно преувеличен футурологами, ведь возможен и обратный эффект. А во-вторых, он касается в таком ее виде развитых стран, обладающим достаточным экономическим, социологическим и технологическим фундаментом. В случае Узбекистана можно говорить только о доставках еды и онлайн заказах товаров, о росте рекламы в интернете. Но вирус положительно повлияет на мобильность и на способность деловых людей быстро реагировать на социально-экономические изменения, что непривычно для нас.
 
Разрушаем следующий миф. Коронавирус, несомненно, оказал положительный эффект на экологию. Достаточно посмотреть на резко снизившиеся показатели загрязнения воздуха в КНР во время карантина. Однако не только в условиях Узбекистана, но и во всех других странах лишь малая часть этих положительных изменений долгосрочна. После завершения пандемии всё вернется на прежние позиции.  

Коронавирус показал еще одну особенность нашего социума. Часть населения Узбекистана в социальных сетях отрицательно отнеслась к вернувшимся извне согражданам и к политике правительства по возвращению соотечественников из других стран. Это должно стать сигналом для идеологов и политиков. Такая позиция ухудшает имидж и снижает доверие к государству специалистов-выходцев из Узбекистана, которые нужны и желательны у нас, всех людей имеющих отношение к Узбекистану, проживающих заграницей. Но параллельно проявилась и солидарность внутри страны, группы людей поддержали социально уязвимые слои населения материально и психологически. Такой опыт может стать хорошим фундаментом развитию института волонтёрства.   
 
Коронавирус, также, стал серьёзной проверкой на прочность для правительства, и эта ситуация показала неготовность к чрезвычайным ситуациям различных отраслей. Явным примером, помимо образовательной системы, может послужить медицина, ее плачевная материальная база и оснащенность. Можно утверждать, что после пандемии подобные слабые «звенья» ждут реальные реформы со стороны государства. Очевидно одно, после карантина правительство будет учитывать вероятность таких чрезвычайных ситуаций и будет более подготовленным к ним. Коронавирус с большой вероятностью изменит и отношение граждан к медикам в положительную сторону.
 
Следующим положительным эффектом эпидемии стало развитие политической культуры и профессионализма чиновников. Брифинги, общение с гражданами и смягчение ситуации, рекомендации министерства здравоохранения, совместная и параллельная работа нескольких государственных организаций – всё это новый опыт для нас. Сюда можно отнести и положительный опыт для средств массовой информации в виде социальной ответственности.
 
Такой опыт подтолкнет государственные учреждения к активности, большей информативности и отчетности перед гражданами.
 
Подводя итоги, можно сказать, что какой-либо вариант общих прогнозов будет работать в условиях Узбекистана только в столице, возможно, в некоторых областных центрах. В остальных местах, карантин вряд ли сильно изменит обычный уклад жизни среднестатистического узбекистанца.
 
Иброхим Журабоев