Границы свободы

Где пролегает правовая граница между свободой слова и ненавистнической риторикой? Как усилить правовую защиту от буллинга в сети? Колонка юриста по правам человека, куратора-основателя инициативы Global Shapers Tashkent Hub Дилфузы Куроловой, опубликованная на Газета.uz.
 
Всем известна мысль о том, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. При этом необходимо помнить, что Конституция Узбекистана гарантирует свободу слова. Однако имеются ли у данного права границы, и где берёт начало ответственность за действия или бездействия, которые наносят вред другому человеку?

В последнее время в сети интернет, и узбекистанский сегмент социальных сетей не является исключением, участились случаи интернет-буллинга, или травли тех, кто высказал своё мнение по тому или иному вопросу.

Зачастую под удар тех, кто публикует собственные высказывания на почве ненависти, попадают люди, продвигающие идеи, отличающиеся от общепринятых в нашем обществе. Травля наносит личности моральный и физический вред, обретая масштаб в случае, когда такое действие совершается пользователем с многотысячной интернет-аудиторией.

Ситуация усугубляется, когда сторонники жертвы травли также подвергаются онлайн-атакам, что может вести к страху и нежеланию выражать ту или иную точку зрения, в перспективе — к социальному безразличию.

Какие существуют международные стандарты в области права на свободу слова? Как защищает законодательство нашей страны в случае онлайн-травли? Как можно усилить ответственность авторов таких ненавистнических риторик?

Давайте рассмотрим эти вопросы по порядку. Прежде чем перейти к определению правовых рамок, необходимо чётко понимать, что ненавистническая риторика в корне отличается от распространения ложной информации, которое зачастую становится рычагом давления на свободу слова.

Международное право о свободе слова и противодействии пропаганде ненависти

Чёткого определения ненавистнической риторики в международном праве не существует, однако есть международные стандарты и правовые рамки, которые определяют, где пролегают границы свободы слова и нераспространения/пропаганды ненависти. При этом «ограничения [свободы слова] должны носить исключительный характер и налагаться при соблюдении жёстких условий и при наличии строгого надзора» (см. пункт 6 Отчёта Специального докладчика ООН по поощрению и защиты права на свободу мнений и их свободное выражение от 9 октября 2019 года, A/74/486).

Так, статья 19 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП), ратифицированного Узбекистаном в 1995 году, гласит, что

«1. Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений.
2. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору».

Данное право гарантируется и отражается и в законодательстве нашей страны. Но бывает и так, что оскорбительные комментарии касаются не только высказанной мысли, но и переходят в личные оскорбления, пропагандируют насилие, дискриминацию и угрозу расправой. Более того, вероятно, что некоторые последователи ненавистнической риторики могут и в реальности угрожать жизни и здоровью как жертвы травли, так и общества в целом, провоцируя общественное безразличие и/или предрассудки.

Однозначно, что совершивший преступление будет нести ответственность за содеянное согласно законодательству Республики Узбекистан. Однако должен ли автор ненавистнической риторики нести также ответственность за распространение такой риторики другими пользователями социальной сети?

Пример: травля по гендерному признаку и правовая защита

Порой мы можем наблюдать случаи высказывания в социальных сетях негативного и предвзятого отношения к некоторым реформам в гендерной политике. Однако апелляция при выражении негативного мнения о гендерном равенстве к праву на свободу слова, а по сути, отсутствие понимания его границ, способствует укоренению безответственности тех, кто распространяет hate speech, беспрепятственно пропагандируя насилие, притеснение и дискриминацию по половому или другим признакам, создавая и взращивая интернет-буллинг.

Более того, такого рода нападки могут вести к расовой, национальной, религиозной или гендерной розни/борьбе, что является прямой угрозой национальной безопасности Узбекистана.

Беря на себя международные обязательства по обеспечению международных стандартов и прав человека, наша страна обязана предпринять шаги по предотвращению всякого рода пропаганды насилия и ненависти, как в сети интернет, так и в других каналах масс-медиа. Так, статья 20 МПГПП гласит:

«1. Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.
2. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».

По данному вопросу Комитет ООН по правам человека разъясняет, что законные ограничения статьи 20 МПГПП не противоречат свободе слова. Так, Комитет ООН по правам человека говорит:

«…пункт 2 направлен против всякого выступления в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющего собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, независимо от того, носит ли такая пропаганда или такое выступление внутренний или внешний характер в отношении соответствующего государства».

По пункту 1 статьи 20 МПГПП уже существует уголовная ответственность в Уголовном кодексе Узбекистана, в частности, статья 150 УК запрещает пропаганду войны, и статья 156 УК запрещает возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды.

Однако пункт 2 статьи 20 МПГПП всё ещё никак не отражён в нашем законодательстве, а именно в части травли по гендерным признакам. К сожалению, наше законодательство не защищает жертв травли, пострадавших в киберпространстве, и тех, кто защищает этих жертв, что ставит положение как граждан, так и организаций и должностных лиц в уязвимое положение. Более того, такого рода нападки ухудшают положение женщин в Узбекистане и тормозят гендерную политику.

Статья 40 Кодекса об административной ответственности определяет оскорбление как «умышленное унижение чести и достоинства личности». Однако когда двусмысленные посылы блогера (часть 8 статьи 3 закона «Об информатизации» определяет блогера как физическое лицо, размещающее на своих веб-сайте и (или) странице веб-сайта во всемирной информационной сети интернет общедоступную информацию общественно-политического, социально-экономического и иного характера, в том числе для её обсуждения пользователями информации) с многотысячной аудиторией и без прямого оскорбления направлены на пропаганду дискриминации и насилия, законодательство не встаёт на защиту жертвы онлайн-буллинга и его или её сторонников.

Часть 9 статьи 2 закона «О защите женщин от притеснения и насилия» определяет, что «жертва притеснения и насилия — лицо женского пола, находящееся под угрозой совершения притеснения и насилия в отношении нее или пострадавшая в результате притеснения и насилия». Однако ни данный закон,
ни кодексы не защищают лиц от насилия и притеснений, совершённых пользователем сети интернет — автором поста и комментаторами.

Усиление ответственности за пропаганду насилия и дискриминации не противоречит статье 19 МПГПП, так как часть 3 данной статьи гласит:

«Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:
a) для уважения прав и репутации других лиц;
b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Так, Комитет ООН по правам человека, разъясняя данный пункт, отметил: «Пользование правом на свободное выражение своего мнения налагает особые обязанности и особую ответственность, и поэтому разрешаются некоторые ограничения в отношении этого права, которые могут быть применимы как к отдельным лицам, так и к обществу в целом. Однако, когда государство-участник накладывает некоторые ограничения на осуществление права на свободное выражение своего мнения, эти ограничения не должны ставить под угрозу сам принцип этого права».

Условия ограничения свободы слова

Важно отметить, что любые ограничения свободы слова согласно МПГПП должны отвечать трём условиям: (1) законность, (2) легитимность и (3) необходимость и соразмерность.

Исходя из этого, БДИПЧ ОБСЕ определяет, что «преступления на почве ненависти (hate crime) являются уголовно наказуемыми деяниями, совершаемыми на основе предубеждений или предрассудков в отношении конкретной группы лиц. Для того чтобы преступление считалось преступлением на почве ненависти, правонарушение должно соответствовать двум критериям:

— во-первых, действие должно представлять собой преступление в соответствии с положениями уголовного права;
— во-вторых, действие должно быть вызвано предубеждением. Люди с инвалидностью могут также являться жертвами преступлений на почве ненависти».

Более того, «мотив предубеждения можно определить как предвзятое негативное суждение, нетерпимость или ненависть, направленные против определенной группы лиц. Эту группу должен объединять общий признак, например, расовая или этническая принадлежность, язык, религия, национальность, сексуальная ориентация, гендерная идентичность или любая другая основополагающая характеристика».

Говоря о разграничении между свободой слова и ненавистнической риторикой необходимо отметить, что не всякого рода противоречия могут быть классифицированы как ненавистническая риторика. К примеру, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в деле «Хэндисайд против Соединённого Королевства» утверждает, что противоречивые и небезразличные высказывания, которые могут шокировать государство или некоторые части общества не должны преследоваться уголовной или иной ответственностью. Так как «таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых не было бы демократического общества».

Однако в деле «Сюрек против Турции» ЕСПЧ утверждает, что поддержка и восхвалённая риторика насилия и дискриминации не может защищаться законом и противоречит самому праву на свободу слова.

Исходя из происходящего в интернет-пространстве и отсутствия правовых норм защиты жертв от травли на почве ненависти и пропаганды дискриминации, насилия или притеснения в Узбекистане, а также использование инакомыслия как одного из инструментов для разжигания такого рода принуждения и пропаганды, крайне необходимо рассмотреть возможность усиления ответственности за данного рода действия и бездействия.

Необходимо также ужесточить ответственность за данные действия в интернете, поскольку безнаказанность ведёт к увеличению распространения ненависти, дискриминации и буллинга в многократном размере в отношении жертв и его или её защитников.

На мой взгляд, введение в национальное законодательство таких понятий, как ненавистническая риторика и преступления на почте ненависти даст возможность защитить жертвы буллинга, а также продемонстрировать международному сообществу серьёзные намерения Республики Узбекистан в улучшении индекса верховенства права и правосудия в стране.

Тем не менее, внедрение вышеуказанных понятий и терминов, а также ответственности за них в законодательство Узбекистана должно произойти исключительно после широких обсуждений в научных, экспертных и профессиональных кругах. Кроме того, профессиональное сообщество журналистов/блогеров, специалистов права и практиков должны определить род и меру ответственности за ненавистническую риторику, а также идентифицировать её влияние на общественное настроение и личную безопасность человека.
Я верю, что чем больше общество, профессиональные и академические круги будут обсуждать такого рода проблемы, тем чётче будет вырисовываться общая картина и меры повышения ответственности за свои действия/бездействия.