О форме и содержании

Сколько себя помню мне всегда влетало от общественного мнения за неподобающую одежду. Лет в семь я гостила у тети в колхозе и была освистана толпой мальчишек за джинсы и даже немного обкидана камнями. За славные голубые джинсы, которые сейчас есть в гардеробе у большинства девчонок. За сарафанчики влетало, за шорты и юбки, за слишком короткую стрижку, за нежелание носить национальную одежду, которую, к слову, сейчас я ношу с большим удовольствием. Против брюк в гардеробе и укороченных платьев выступал весь взвод моих тетушек. Мои гардеробные вольности, по их мнению, не соответствовали менталитету, противоречили общепринятым моральным нормам и должны были, несомненно, привести меня к духовному падению. 

 

Покровителями  моего вольного гардероба были мама и бабушка, у которой в сундуке, на самом его дне лежала паранджа, самая настоящая, с темным окошком сплетенным из конского волоса, которую она носила в юности. Я любила ее примерять, а бабушка причитала — «Не дай Бог!». 

Мама, голодное и холодное детство которой выпало на военное и послевоенное время на Урале, любила красивую и функциональную одежду. Моих покровительниц больше волновал вопрос здорова ли я, сыта ли, учу ли вовремя уроки, честна ли я.  Другими словами, их больше интересовала суть, содержание души, а не форма моей прически или одежды. 

 

Никоим образом не желаю вступать в полемику по поводу решения «Узбекнаво» о прекращении лицензии певиц, наряды которых показались кому-то слишком откровенными. 
 

История помнит фрагменты, когда преследовались обладатели очень узких или очень широких брюк, увлечение рок-музыкой, песнями «Биттлз» и помнит, чем это закончилось. Я не о том.  

 

В погоне за соответствие внешней формы менталитету, уважаемая организация  закрывала глаза на откровенный непрофессионализм. Допускалось широкое использование фонограмм на концертах, достаточно было предупредить мелким шрифтом на афише или скороговоркой в рекламном ролике, и вперед — в восемнадцатидневные концерты. Как говорится — «пипл хавал». 

 

По моему разумению, открывать рот со сцены под фонограмму также неприлично, как и публично сморкаться  или сквернословить, и, к тому же получать за это деньги. Почему бы поборникам за соответствие менталитету не предать осуждению тех, кто просто-напросто халтурит на сцене – будь то на концерте или на торжествах.  

Согласно новым правилам «Узбекнаво», лицензия будет выдаваться лишь артистам, которые смогут спеть вживую перед комиссией и будут исполнять, в будущем, вживую как минимум 60% песен.  

 

Странно, что «Узбекнаво» великодушно позволил сорок процентов халтуры, согласившись закрыть глаза на непрофессионализм, при этом четко обозначив требования к внешним формам одежды. 

Возможно легче запретить платья, которые кому-то показались слишком откровенными, чем навести порядок и прозрачность в песенном бизнесе.