Без воды, еды и в «памперсах»: врач рассказала, как работают медики в одной из столичных ковид-клиник

Защитный костюм, две маски, две пары перчаток, шапочка, очки, сапоги и… подгузник для взрослых – теперь это обычная экипировка врача на 8-часовую смену в столичной клинике, которая перешла в ковид-режим. Сегодня руководство медучреждения уже сомневается, а надо ли было рисковать жизнями своего персонала, влезать в долги для покупки спецоборудования и препаратов, работать на износ, чтобы в один прекрасный день услышать «предупреждение» о прекращении лицензий частных клиник, лечащих не по стандартам Минздрава. Руководитель клиник Diason и Parents Holiday врач высшей категории Лола Диярова рассказала корреспонденту Anhor.uz почему Covid-19 сложно лечить четко по протоколу, возможно ли защитить персонал от заражения, и кто помогал им в самые тяжелые времена.

«Нам каждый день звонили и просили открыть клинику для ковид-больных»

Несколько недель назад стационар Parents Holiday открылся в ковид-режиме, для этого пришлось частично переоборудовать клинику. Теперь здесь не просто первый и второй этажи, а две зоны: красная – для содержания пациентов, зеленая – для размещения медперсонала. На входах и выходах в зоны – дезинфицирующие тоннели. Корпус МСКТ огорожен полосатыми лентами, соматические пациенты выписаны, прием узких специалистов прекращен: кардиологи, невропатологи и терапевты теперь просто врачи в красной зоне.

«Люди нам постоянно звонили, спрашивали, принимаем ли мы ковид-больных. Скорые не справлялись с наплывом пациентов и не приезжали на вызовы, даже тяжелых больных было сложно госпитализировать. Переполнены уже были не только государственные больницы, но и частные. Каждый день мы изучали информацию, обсуждали протоколы, анализировали результаты лечения в других клиниках, рассчитывали риски. В итоге решение было принято, так как поняли, что не можем оставаться в стороне. Но развернуть ковид-госпиталь было не так просто. Пришлось все переделывать, закупать кислородные концентраторы. Их нигде нет. На тот момент завозили их в Узбекистан единицы и, естественно, по завышенным ценам. Мы с трудом смогли найти несколько аппаратов по 900 – 1000 долларов. Это сейчас они подешевели до 4 млн, а в июле за такую цену найти было нереально. Некоторые препараты мы закупали с переплатой. Потому что даже фармкомпании извинялись и говорили, что не могут дать нам больше двух коробок какого-то препарата, так как у них есть указание обеспечивать аптеки и другие клиники. Помимо этого, были закуплены защитные костюмы для персонала, заменена посуда, постельное белье и т.д.», — рассказывает Лола Диярова.
По словам руководителя клиники, когда клиника «Диасон» начала принимать пациентов на МСКТ грудной клетки, в первую же неделю началось массовое заражение персонала. Несмотря на четкое разграничение зон, защитные костюмы и тотальную дезинфекцию, врачи и медсестры заражались. Это стало переломным моментом для многих. Медики видели, как в некоторых случаях тяжело протекает заболевание, как молниеносно можно подхватить инфекцию, как непредсказуем бывает коронавирус. Не все хотели рисковать здоровьем и жизнью.

«Если кто-то хотел уйти, я не настаивала. Я понимала, что у некоторых слабое здоровье, у многих дома дети, пожилые родители. Одна врач очень тяжело заболела, лежала в реанимации, и сейчас проходит реабилитацию. У нас частный сектор, я не могла никого заставлять исполнять клятву Гиппократа. И люди уходили несмотря на то, что мы в разы подняли зарплаты, не только врачам, медсестрам и санитарам, но и поварам, кастеляншам, охранникам. Ведь при ковид-режиме по-другому приходится даже простыни сдавать в стирку: все белье из красной зоны проходит дезинфекцию, и только потом его можно везти в прачечную. Это к вопросу о том, почему так дорого. Наша клиника всегда отличалась демократичными ценами, но в данном случае мы были вынуждены поднять стоимость в разы, потому что расходы увеличились — это и зарплаты персоналу, и оборудование, и медицинские препараты,  и еще множество издержек, которые у нас появились при переходе в ковид-режим», — говорит руководитель клиники.

«По 8 часов без воды, еды и в «памперсе» – врачи работают на износ»

Врачи в стационаре Parents Holiday работают так называемыми вахтами – по 14 дней они не покидают больничных стен. Меняются каждые 8 часов – такой график определили для себя сами медики. Все это время они находятся в защитных костюмах и не имеют права покидать красную зону.

«Перед входом в красную зону, где лежат инфицированные коронавирусом пациенты, каждый надевает специальный защитный костюм. На лицо – двойная маска, очки, шапочка, на ногах – резиновые сапоги. У врачей развивается кислородное голодание, на лицах появляются гематомы от постоянного соприкосновения и давления на кожу защитной маски.  В красной зоне нельзя ничего расстегивать или снимать, нельзя пить или есть, нельзя ходить в туалет. Для этого врачи надевают взрослые памперсы, но в них, конечно, очень жарко и у некоторых появляются проблемы с кожей, дерматиты, сыпь.  Но другого выхода нет. Только спустя 8 часов врач выходит из красной зоны, проходит дезинфекцию, снимает костюм и спускается на первый этаж, где мы оборудовали «гостиницу» для персонала. У каждого отдельная комната, чтобы в случае инфицирования они не смогли заразить друг друга. После 8-часового отдыха медики снова заступают на смену. И так две недели. Потом они отправляются в карантин еще на некоторое время. Если симптомов нет и тест отрицательный, сотрудники клиники возвращаются к своим семьям», — рассказывает врач.

«Covid-19 – непредсказуем»

Врачи клиники говорят, что эта инфекция абсолютно непредсказуемая, не поддающаяся какому-то четкому стереотипу или стандарту. Большинство пациентов уверяют, что у них нет ковида, только пневмония. Однако пневмония – это лишь следствие развития вируса. И если результаты анализа ПЦР выходят отрицательными, то это не гарантия того, что у пациента нет коронавируса.

«Мы для себя определили МСКТ как один из важнейших методов диагностики с точностью до 98%. ПЦР себя не всегда оправдывает. Я видела много больных с ложноотрицательным тестом.  Возможно это связано с тем, что достоверность ПЦР метода в среднем 77 – 80%. Зачастую у больного при наличии отрицательного ПЦР теста стремительно развивалась ковид-пневмония», — рассказывает Лола Диярова.

У ковида есть стадийность: интоксикация организма, эпизодическая температура, лихорадочное состояние, похожее на простуду, в некоторых случаях возможна диарея, могут обостриться гайморит или отит. Может пропасть обоняние. Но это достаточно специфичный симптом для ковида, говорят врачи. Частыми осложнениями вируса является пневмония и коагулопатия, то есть резкое сгущение крови. Будут они или нет, на ранней стадии заболевания неизвестно.

«Часто ковид-пневмония протекает бессимптомно, и ее может показать только МСКТ исследование. В этом и заключается коварство ковида. К нам на МСКТ приходили вполне здоровые на вид люди, без температуры и одышки, а томография показывала более 50% поражения легких. Недавно был удивительный случай – на МСКТ пришла пожилая пара. Пришли самостоятельно, без чьей-либо помощи. А аппарат показал, что у мужчины одного легкого фактически нет, а на втором осталось 15% непораженной ткани. Для нас это был шок. Ковид слишком мало изучен и непредсказуем. Мы видели, как пациенты в нашем стационаре буквально за ночь могли перейти из легкой формы в тяжелую. Поэтому врачи делают обход каждые четыре часа. Замеряют сатурацию, давление, если необходимо, то анализы, ЭКГ. Листы назначения могут меняться на протяжении курса лечения несколько раз», — говорит Лола Диярова.
В этой связи врачей возмущает стремление Минздрава «подогнать» всех под одни стандарты. По словам собеседницы, в начале месяца появился 6-й протокол лечения больных коронавирусом, а на следующий день на собрании в министерстве руководителям частных клиник сообщили, что четыре клиники лишены лицензий «за лечение пациентов с Covid-19 без заключения договора с Минздравом и без соблюдения стандартов».

«Мы могли этого не делать. Могли продолжать работать в прежнем режиме. Но пациенты обрывали телефоны и просили принять их, потому что государственные больницы не справлялись. Мы включились в эту войну, и теперь к нам, частникам, такое отношение. С ковидом работать строго по протоколу невозможно, потому что у каждого индивидуальный иммунный ответ на вирус. Летальные случаи, к сожалению, неизбежны, и мы видим как во всем мире люди умирают от коронавируса. И только в Узбекистане умирают не от вируса, а от лечения в частных клиниках??? Какой-то абсурд! То есть Минздрав сейчас допускает смертность в государственных больницах, дома, в машинах скорой помощи, но только не в стенах частных медучреждений. Мы каждый день боролись и боремся за жизни и здоровье пациентов, мы честно и самоотверженно выполняли свой долг, но сейчас к этой борьбе присоединился страх — один летальный случай и клинику закроют. Мы обычно предельно осторожны с высказываниями, но сейчас просто крайний случай, у меня ответственность перед моими сотрудниками и перед больными», — говорит врач.

Лола Диярова объясняет, что в переоборудование своих клиник частники вложили огромные деньги, подвергли опасности заражения персонал, а Минздрав грозит отзывом лицензии. Также вызывает недоумение врачей запрет на лечение пациентов на дому. «Скажите, как нам врачам быть, как отвечать, если пациент просит назначить лечение, а мы вынуждены отказывать ему в помощи, потому что врачам это делать запрещено! Ведь именно врач сможет облегчить симптомы и течение болезни, вовремя направить пациента на госпитализацию в медицинское учреждение (при снижении сатурации, неэффективности лечения, ухудшении состояния)», — отмечает Лола Диярова.

Врачи не боги, они не могут сотворить невозможное, тем более, когда речь идет о малоизученном вирусе. Врач согласна, что есть медики, которые неверно ставят диагнозы, назначают неправильное лечение, но это конкретные случаи, которые должны рассматриваться в частном порядке.

«Чем вам помочь?» и «Слышь, ты!» – контрасты врачебных будней

На вопрос корреспондента, помог ли чем-то Минздрав, собеседница покачала головой. Она рассказала как помощь в эти дни была нужна даже частным клиникам. Элементарно невозможно было найти в городе какие-то препараты, были бюрократические препоны с поставкой оборудования.

«Помощь пришла откуда не ждали. Однажды в клинику приехали сотрудники Алмазарской прокуратуры. Каково было мое удивление, когда они сказали: «Опажон, чем мы можем вам помочь?» И это не были пустые слова! Ребята действительно искали для нас по всему Ташкенту спецпрепараты. Когда мы никак не могли получить первую партию концентраторов, к нам приехал предприниматель и передал пять аппаратов. Единственное что он попросил — это открыться поскорее и взять на лечение его сотрудников. Потом, когда мы уже работали в ковид-режиме, позвонил постоянный пациент нашей клиники и спросил, чем помочь. Я сказала, что ничего не нужно, но, если хотите, можете как-то морально поддержать медперсонал и пациентов. В этот же день он привез целую машину фруктов и сладостей. Мои сотрудники просто плакали», — рассказывает руководитель клиники.

Но врачебные будни не всегда так безоблачны. Большинство пациентов выписываясь, целуют руки врачам, осыпают словами благодарности, желают долгих лет жизни. Но есть и полные противоположности.

«Буквально недавно был у нас такой случай: привезли довольно тяжелую пациентку. Родственники просто по-хамски общались с персоналом. Начав с фразы «слышь, ты», требовали врача, требовали перечислить, что было сделано пациентке, что она ела, настаивали порезать ей к обеду помидорчиков, перевести на индивидуальное меню и т.д. И врач, который 8 часов не может даже попить воды и ходит, извините, под себя, должен выслушивать про помидорчики с огурчиками в приказном тоне и на «ты». Конечно, опускаются руки. Потому что врач, стиснув зубы, продолжает молчать и спасать жизни. Мы понимаем, что не можем ориентироваться только на таких людей и это, к счастью, единичные случаи. Большинство пациентов от души благодарят, называют нас спасителями. Ради них и работаем», — говорит Лола Диярова.

Примерно 70% персонала клиники уже переболело ковидом. Но при получении отрицательного результата теста, они тут же выходят на работу. Носят защитные костюмы, в которых до головокружения тяжело дышать, пьют витамины, стараются отдыхать и хорошо питаться. Очень скучают по семьям. Верят, что скоро это все закончится. А пока продолжают работать, лечить и ставить на ноги. Искренне переживают за каждого пациента, и не потому, что боятся санкций чиновников Минздрава, а потому что не хотят, чтобы кто-то умирал. Они осознанно и принципиально делают свою работу. Работу, которую любят и которой отдают все свои силы…