«Нас отправляют на войну с вирусом без средств защиты»: фельдшер «скорой помощи» о работе в период пандемии

Из-за растущего числа инфицированных COVID-19 нагрузка на службу столичной скорой медицинской помощи выросла в несколько раз. Население жалуется, что «скорую помощь» приходиться ждать сутками. Нередко обращения больных остаются без внимания. Система здравоохранения загибается из-за дефицита ресурсов. Нехватка бригад и машин ощущалась всегда, но пандемия оголила острые углы. Медики работают на износ и сталкиваются с общественным непониманием и даже агрессией. Корреспондент Anhor.uz поговорила с фельдшером «скорой помощи» Мирсанжаром Йулдашевым о том, как коронавирус изменил работу.

В условиях пандемии труд медиков можно без преувеличения назвать героическим. Однако сейчас на сотрудников здравоохранения, особенно, работников неотложки приходится большой объем критики и негатива…

Все именно так. Самая главная проблема — отсутствие доверия к поликлиникам. Именно по этой причине на скорую медицинскую помощь (далее СМП) ложится большая нагрузка. Если человек простыл, поднялась температура или начались осложнения, вызванные хроническими болезнями, то по идее сначала нужно обследоваться в поликлинике. Но в действительности многие пациенты предпочитают вызывать «скорую помощь». Зачастую в самих поликлиниках предлагают звонить на 103, объясняя это тем, что их сотрудники не выезжают к больным с температурой. Поэтому у СМП много времени уходит на тех, у кого температура или хроническая болезнь, то есть на больных, которым не угрожает опасность. То есть зачастую экстренную помощь получают те, кто в ней не нуждается. По этой причине в адрес сотрудников СМП идет много негатива.

Как изменилась ваша работа с начала пандемии?

Смена начинается в 9 утра. Сменяем предыдущую бригаду, получаем лекарства, принимаем первую заявку и выдвигаемся по вызовам. По дороге поступают новые заявки и от одного больного едем к другому. Сейчас смена длится 24 часа. Нет ни минуты свободного времени. Мы обедаем вечером, а ужинаем после 12 часов ночи. Часто приходится есть прямо в машине, чтобы не терять время. Мы правда работаем на износ.

Как только правительство смягчило карантинные меры, граждане стали халатно относиться к своему здоровью — перестали носить маски, соблюдать социальную дистанцию, посещают общественные места в развлекательных целях. Как результат, неуклонно растет количество инфицированных COVID -19 и увеличивается нагрузка у СПМ.

Если в начале пандемии в подстанцию скорой медицинской помощи Учтепинского района, где я работаю, поступало около 250-300 вызовов в день, то сейчас эта цифра выросла в три раза и количество заявок доходит до 1 000. С учетом того, что в Ташкенте «скорая помощь» разделена на 12 подстанций, то есть в каждом районе имеется своя станция, то не сложно оценить масштаб проблемы. Думаю, министерству здравоохранения необходимо более ответственно подойти к этому вопросу и снова взять все под свой жесткий контроль. Только так мы можем снизить скорость распространения вируса и решить проблему.

Сколько машин ежедневно выходит на линию?

Не могу точно сказать сколько в целом в столице курсирует автомобилей скорой медицинской помощи. В подстанции Учтепинского района, где я работаю, на балансе имеется 20 машин, из которых четыре являются педиатрическими, а 16 — бригады для взрослых пациентов. Недавно нам выделили еще несколько дамасов, при этом теперь фельдшер и врач работают раздельно и, таким образом, один сотрудник работает за двоих. На одного специалиста приходится около 60 заявок за одну смену. Также подчеркну, что мы физически не успеваем осмотреть и помочь больному и за 15 минут доехать до следующего пациента, как того требует от нас государство. В одном доме могут быть несколько больных и по прибытию нас просят осмотреть брата, дочку, отца и бабушку. Естественно, мы не можем отказать им в этом. Мы лишь хотим, чтобы граждане проявили терпение при вызове СМП.

Какие требования предъявляют сотрудникам «скорой помощи», которые выезжают к больным коронавирусом?

Для больных, которые заразились Covid-19, есть отдельные бригады. Обычная бригада такими пациентами не занимается. Если у больного подозрение на коронавирус, мы перенаправляем заявку в высшую подстанцию №10. Это подстанция Яккасарайского района, которая на время пандемии перепрофилирована под больных коронавирусом, то есть эта подстанция занимается исключительно обслуживанием этих заявок. От каждой районной подстанции было выделено по машине для станции №10. Если у больного не подтвержден диагноз, то ему советуют самоизолироваться на 14 дней. То есть они не выезжают к больным, не имеющим на руках положительный результат на COVID -19.

Как обстоят дела с защитными средствами?

Плохо. В начале пандемии нам ежедневно выдавали новые защитные комбинезоны. Затем форму мы начали носить в две смены. Вскоре один защитный костюм мы стали одевать в три смены. Это одноразовые комбинезоны, они не подлежат многоразовому использованию, так как после стирки они теряет свою герметичность и защитные качества. Если медикам приходится работать в форме, которую одевают в три смены, то несложно догадаться об уровне отечественной системы здравоохранения.

Нас также не успевают обеспечивать масками и перчатками. Машины, кстати, обрабатываем мы сами из раствора хлорки, которую нам готовят медсестры. Государство, отправляя своих солдат на войну, обеспечивает защитников Родины оружием, формой и бронежилетами. Мы ведь сейчас так же, как и солдаты на войне, и для успешной борьбы против вируса медики должны быть максимально защищены, но, увы, мы не чувствуем себя в безопасности, у нас нет возможности полноценно защититься от вируса.

С какими жалобами чаще звонят пациенты?

Чаще всего жалуются на высокую температуру. Многие паникуют при температуре 37 градусов и звонят в районную поликлинику, где в свою очередь советуют позвонить на 103. Люди не понимают, что, вызывая «скорую помощь» с температурой 37.4, задерживают тех, кто нуждается в экстренной помощи и где-то, держась за сердце, считает свои последние минуты чей-то отец с инфарктом, борется за жизнь диабетик или теряет сознание гипертоник.

За рубежом многие медики изолируются в отдельных помещениях, чтобы не возвращаться домой и не подвергать опасности своих родных. У вас есть такая возможность?

У большинства сотрудников системы здравоохранения нет такой возможности. Многие продолжают жить под одной крышей с пожилыми родителями, детьми. В их числе и я. К сожалению, у меня нет возможности жить отдельно от них, ведь аренда жилья стоит 200-250 долларов в месяц.

Не боитесь заразиться коронавирусом?

Боюсь больше не за себя, а за своих родных, ведь я представляю для них потенциальный источник заражения. Буквально неделю назад я потерял близкого человека, который скончался от отёка легких. Из-за завала на работе я не успел к нему приехать, за что очень себя винил. На следующий день после этого случая, будучи на очередной смене, сумел помочь женщине, которая находилась в критическом положении. По дороге в больницу она едва не скончалась, но нам удалось доставить ее в отделение реанимации и спасти жизнь. В такие моменты понимаешь, что не все зависит от меня, у жизни свои планы.

Я переживаю за свой народ и делаю все, что в моих силах, чтобы пережить это сложное время. Помимо медицинской помощи на работе, у себя на странице в Инстаграме рассказываю, что происходит в стране, показываю внутреннюю кухню «скорой помощи» и подсказываю читателям, как действовать в той или иной ситуации.

Беседовала Элина Рустамова