Как российские и таджикские СМИ освещали теракт в «Крокусе»

Три таджикских медиакритика по просьбе «Азия-плюс» почитали российскую и таджикскую прессу и поделились своим мнением, о том, чем наполнялось российское и таджикское медиапространство сразу после теракта в «Крокус-Сити Холл» и как освещают СМИ последующие события.

Раджаби Мирзо, журналист и медиакритик:

— К сожалению, освещение этого страшного и кровавого происшествия еще раз доказало, что СМИ все больше теряют свою независимость и во многом превращаются в инструмент государственной пропаганды.

Не только в России и странах постсоветского пространства, к сожалению, и СМИ западных стран, которые когда-то представляли для нас пример профессионализма.

С другой стороны, похоже, что средства массовой информации все больше и больше подвержены влиянию эмоций людей.

В России, конечно, профессиональные СМИ, такие как: «Независимая газета», «Коммерсантъ», «Новая газета» и другие, старались хотя бы в какой-то мере соблюдать профессиональную этику при освещении этой темы. Хотя иногда и они от имени властей или высокопоставленных лиц ставили клеймо на задержанных и подозреваемых, называя их преступниками и террористами и, тем самым, подрывая очень важный критерий — презумпцию невиновности.

Понятно, что на фоне жестокого обращения со стороны российских властей такой стиль написания кажется легким, а порой и стандартным. Но больше всего пугает другое. Подход «желтой или уличной прессы» типа «Комсомольской правды», для которой такое навешивание ярлыков является не только нормой, но и весьма нечестным методом.

Это издание уже поговорило с родственниками подозреваемых и от их имени или без их указания уже сочинило много клеветнических материалов. Даже некоторых подозреваемых преподностят таким образом, что как будто их родители и родственники отвернулись от них. Или от имени родственников и друзей в России, которые, возможно, из-за страха повторяют все, что говорят российские власти, выносят правовые и моральные обвинения.

То же самое делают в таджикском сегменте социальных сетей таджикистанцы, поддерживающие российскую власть.

Сейчас мы видим, что теперь изменилась оценка некоторых общественных активистов и журналистов. Если раньше они оценивали эту тему чисто с точки зрения «поддержки соотечественника», то теперь удалили некоторые материалы своего контента и заявляют: «не следует поспешно судить о событиях», «поддержка убийц — это убийство» и т.д. Может быть, сейчас им «правильно объяснили».

Короче говоря, этот кровавый теракт со своими тысячами загадками доказал, что не только таджикская журналистика и наша новостная среда, но и вообще многие более важные вещи стали все более тесно взаимосвязаны. К сожалению, самое страшное то, что у нас становится трудно найти независимое мнение.

Иршод Сулаймони, журналист, медиакритик:

— Преступление, произошедшее в Москве, является тяжким преступлением против человечества и независимо от того, кто его совершил, должно быть осуждено.

Однако в такие деликатные моменты средства массовой информации не должны отклоняться от сути журналистики и профессиональных стандартов, чтобы чувства не взяли верх над профессионализмом.

К сожалению, российские СМИ, а также некоторые таджикские СМИ уже без суда и следствия заклеймили задержанных как «террористов», игнорируя факт оправдания и презумпцию невиновности подозреваемых, а некоторые из них разжигают кампанию ксенофобии.

Без решения суда подозреваемые называются террористами.

Могу привести заголовки ряда российских СМИ: «Отец террориста Мирзоева рассказал о планах сына вернуться в Таджикистан», «Жена террориста из «Крокуса» попала в реанимацию».

В Таджикистане тоже были СМИ, которые не только называли подозреваемых террористами, но и призвали их не называть никак иначе, чем «террористами».

Язык ненависти в последние дни «стал развитым», были широко использованы опубликованные провокационные и шокирующие фотографии. Опыт показывает, что в такие особые моменты средства массовой информации часто нарушают профессиональные стандарты.

Лилия Гайсина, медиакритик:

— Государственные российские медиа освещали эту трагедию строго в соответствии с комментариями своих ответственных лиц. Представители власти говорили, что за терактом стоит Украина и в медиа появлялись соответствующие заголовки, чиновники обвиняли Западные страны в произошедшем и эксперты развивали эту линию в комментариях журналистам.

До того, как Татьяна Москалькова, уполномоченная по правам человека в РФ, не высказалась о недопустимости пыток в отношении задержанных, государственные журналисты почти не обращали внимание на то, в каком виде эти подозреваемые были доставлены в суд.

Впрочем, буквально на следующий день после своего заявления, Москалькова поправила себя же:

«У нас настолько цивилизованное и зрелое государство, что мы смогли избежать самосуда».

Кстати, публичные российские медиаперсоны, в том числе, и официальные, по сути, открыто поддерживали применение пыток в отношении задержанных.

С другой стороны, независимые российские издания сразу обратили внимание на то, что видео, на которых задержанные подвергались насилию, демонстрируется так открыто впервые. Журналисты из этих изданий рассуждали о том, что это значит для России и даже приходили к мнению, что это приведет к катастрофе.

Впрочем, коллеги из государственных российских СМИ называли их за эту дискуссию «либеротой» и напоминали об огромном количестве жертв теракта.

В принципе, если следить за тем, как освещают теракт обе эти стороны, сопоставлять факты и мнения, то можно начать понимать, как эта трагедия отразится на России.

Однако, мне, как части таджикской аудитории, очень не хватает информации о том, как эта трагедия отразится на нашей стране.

Очень мало рефлексии в местном медиапространстве.

Отдельные журналисты в Таджикистане (но их очень мало) пытаются задаваться вопросами, в том числе, и неудобными, но, к сожалению, многие медиа, эксперты, а также лидеры мнений, а вслед за ними вероятно и аудитория, предпочитают отгородиться фразой типа: «Этого не может быть».

На мой взгляд, это сейчас очень неправильно, потому что если не будет публичной рефлексии и обсуждения, поиска ответов, то ни к чему хорошему это не приведет. Да, это очень тяжелый разговор, но он должен быть.