Узбекистан: обвал национальной валюты, гиперинфляция, дефолт. Реальность или миф?

Анализ ряда финансово-экономических показателей Узбекистана за последние годы, таких как структура и динамика внешнеторгового оборота, внешнего долга, золотовалютных резервов, дают все основания прогнозировать, что в недалёком будущем есть вероятность значительного обвала национальной валюты (в 1,5-2,5 раза), перехода от умеренной инфляции, сначала к галопирующей (от 10 % до 50 %), а затем и гиперинфляции (свыше 50 %), что в свою очередь приведёт к суверенному дефолту, когда государство не сможет отвечать по своим обязательствам перед кредиторами.

Вырисовывается, несомненно, нерадостная картина. Нельзя исключать, что это может стать неутешительным итогом проводимых в стране реформ, которые зачастую сводятся к созданию новых механизмов по дальнейшему обогащению аффилированных лиц и организаций. В любом случае необходимо учитывать возможность развития катастрофических сценариев, чтобы совместными решениями найти эффективные инструменты общественного контроля за действиями или бездействиями политической элиты. Пока складывается впечатление, что многие из них исповедуют кредо маркизы де Помпадур «после нас хоть потоп».

По итогам минувшего, 2021 года, внешнеторговый дефицит Узбекистана достиг очередного рекордного значения — $8,9 млрд. Так что же такой внешнеторговый дефицит, или, как его ещё называют, отрицательное сальдо внешней торговли? Это когда объем импорта превышает объем экспорта, или проще говоря, когда страна покупает в других государствах товаров и услуг, больше, чем их продаёт. Необходимо отметить, что сальдо внешней торговли является одним из главных показателей состояния экономики страны. Его отрицательное значение оказывает существенное давление на курс национальной валюты, ведёт к снижению ее покупательской способности, что негативно сказывается на инвестиционной привлекательности всей экономики государства. Причем не только для иностранных инвесторов, но и местных, в том числе провоцируя последних выводить капитал из страны. А это уже создаёт почву для суверенного дефолта. Теперь попытаюсь объяснить, как это происходит.

Вначале рассмотрим, как внешнеторговый дефицит воздействует на курс и покупательскую способность национальной валюты. Для этого хочу напомнить, что приобретённые за свободно конвертируемую валюту на внешних рынках товары и услуги, импортеры реализуют на внутреннем рынке, то есть в Узбекистане за сумы, которые затем необходимо конвертировать в иностранную валюту, чтобы продолжить внешнеэкономическую деятельность, а также погасить кредиты. Но откуда эта валюта берётся? В первую очередь, от выручки экспортёров. Но она, как отмечалось выше, по итогам 2021 года была на $8,9 млрд меньше затрат импортёров. Но это ещё не все. Часть валюты экспортёры расходуют для уплаты налогов, погашения местных кредитов, выдачи зарплаты, на логистические расходы и т.д. Однако, экспортёрам не выгодно продавать всю выручку в иностранной валюте.

В Узбекистане в открытых источниках нет статистических данных, о том какая доля экспортной выручки конвертируется в национальную валюту, то есть вбрасывается на местный валютный рынок. Но мы попытаемся смоделировать ситуацию, когда в сумы конвертируется половина валютной выручки.

Экспорт в 2021 году составил $16,3 млрд, значит потенциально импортеры смогут приобрести $8,3 млрд. Но, чтобы снова закупить в других странах товары и услуги хотя бы в том же объёме, даже при неизменной цене, не хватает ещё $8,3 млрд, которые экспортёры не будут продавать. К этой сумме надо прибавить объем внешнеторгового дефицита — $8,85 млрд. Итого, чтобы удовлетворить потребности импортеров при неизменных объемах и ценах не хватает уже минимум $17,15 млрд.

При этом надо учитывать, что каждый год Узбекистану приходится тратить иностранную валюту для погашения внешнего долга. По 2021 году данные будут обнародованы только в марте, так что возьмём показатели предыдущего года, когда иностранным кредиторам пришлось выплатить около $3,5 млрд, которые тоже не с неба падают. Прибавим их к тем $17,15 млрд, и теперь дефицит иностранной валюты на внутреннем валютном рынке уже достигает минимум $20,7 млрд. Но эта цифра может быть еще больше, так как мы, напомню, не брали в расчёт рост импорта и применили данные по погашению внешнего долга в 2020 году.

Таким образом, чтобы удовлетворить условный спрос на иностранную валюту импортеров, для проведения новых операций, и Министерства финансов, для погашения части внешнего долга и процентов по нему, не хватает, как минимум, $20,7 млрд. Не стоит, наверное, объяснять, что чем больше спрос на товар (в данном случае на иностранную валюту) превышает его предложение, тем дороже он стоит, и соответственно пропорционально дешевеет (девальвирует) национальная валюта.

Представьте, что на небольшом базарчике десять бабушек пытаются продать десять ведер клубники, а покупателей, которые хотят приобрести по ведру клубники всего двое. Как мы видим, предложение превышает спрос, и цена на клубнику падает. Но, если продавцов будет двое, а покупателей десяток, то цена на клубнику будет расти.

Но как же пока удаётся покрывать валютный дефицит, как восполняется нехватка восьми вёдер клубники? В этом помогают трудовые мигранты, которые ежегодно отправляют на родину около $5-6 млрд, которые их семьи тратят на жизнь, а значит выводят на рынок. Но основное покрытие дефицита идёт за счет валютных интервенций Центрального банка, который выбрасывает на рынок иностранную валюту из золотовалютных резервов страны, зачастую продавая государственный запас золота. Помните, обвал национальной валюты в сентябре 2020 года, когда доллар на торгах Узбекской республиканской валютной биржи около десяти раз обновлял исторический максимум. Всего в тот год узбекский сум просел по отношению к доллару более чем на 10 процентов, евро — 20 процентов.

Такая разница появилась, потому что в 2020 году доллар рухнул по отношению к другим основным мировым валютам. Например, курс доллару к евро со своего минимального значения, зафиксированного 1 апреля (€1-$1,0961) до максимального — 1 декабря (€1-$1,2205) девальвировал на 11,3 процента. По оценке аналитиков с Уолл-стрит, главной причиной проседания американской валюты послужил огромный внешнеторговый дефицит США, который к августу достиг $63,5 млрд, то есть наибольшего объема за 12 лет, а без учёта американского экспорта нефти — вообще установил исторический максимум в $65,5 млрд. Узбекские банки стали конвертировать часть своих активов в евро, что и увеличило цену валюты ЕС и разницу между девальвацией сума к доллару и сума к евро.

Возвращаясь к валютным интервенциям Центрального банка республики, отмечу, что тогда финансовый регулятор, чтобы насытить внутренний рынок иностранной валютой, и предотвратить дальнейшее падение сума, за один месяц продал швейцарским банкам более 30 тонн золота. Не стоит забывать, что в 2020 года котировки золота на мировых рынках были очень благоприятными, достигнув в августе наивысшей отметки в почти $2,1 тыс. за унцию, что, конечно же, было как нельзя кстати для стабилизации узбекского валютного рынка.

Цены прошлого года на золото на мировых рынках также были благоприятными для Центробанка, что делало активы довольно ликвидными и привлекательными для инвесторов. Но необходимо понимать, что стоимость нашей крупнейшей экспортной позиции – золота, никогда не оставалась стабильной даже в среднесрочной перспективе, не говоря уже о долгосрочной. Цена на золото рано или поздно может снова упасть. Такое уже было, причём не так давно. После взлёта цены в 2011 году до $1,95 тыс. за унцию, с конца 2013 года до середины 2019 года котировки золота не превышали $1,4 тыс. за унцию, а их минимум достигал $1,02 тыс. Так, что в любой момент цены на золото могут так упасть, что оно не сможет предотвратить уже более серьёзный обвал национальной валюты, что несомненно и существенно разгонит инфляция, так как потребительский рынок достаточно серьезно зависим от импорта.

Надо также понимать, что золотовалютные резервы Узбекистана не могут расти такими темпами, как внешнеторговый дефицит и внешний долг. Так, если первые увеличились с 2018 по 2021 годы на 33,5 процента (во многом благодаря росту цен на золото), то отрицательное сальдо внешней торговли — аж на 67,3 процента, а его соотношение к государственной «кубышке» — с 20,1 до 24,2 процента, то есть почти до четверти золотовалютного запаса. При этом государственный долг вырос на 117 процентов, а его соотношение к ВВП с 25,4 процента по итогам 2018 года до 58 процентов — на 1 октября 2021 года.

Думается, эти цифры наглядно демонстрируют совсем не радужные перспективы для Узбекистана, о которых высокопоставленные чиновники в своих патриотичных выступлениях предпочитают умалчивать.

Полагаю, что недалёк тот день, когда страна переступит через, так называемую, «точку невозврата», когда уже никакие меры не помогут предотвратить последствия иррациональной экономической политики, которая, пока, не отвечает интересам ни общества, ни государства, будучи удобной для лишь для отдельных групп предприятий и лиц.

Страна подошла к критической необходимости пересмотра политики внешнего заимствования, формирования и исполнения государственного бюджета, оказания реальной поддержки малому и среднему бизнесу, в том числе путем упрощения и снижения налоговой нагрузки, стимулирования производства высококонкурентной продукции, что требует на порядок увеличить финансирование отечественной науки, образования, опытно-конструкторских бюро, стартапов.

При этом надо понимать, что если не перейти к реальной борьбе с коррупцией, в том числе посредством ужесточения наказания за коррупционные преступления, внедрения системы выборности исполнительной власти на местах, создания эффективных инструментов общественного контроля, не перестать маскировать социально-экономические проблемы граждан под выдуманные угрозы их духовного разложения, никакие, даже самые гениальные решения, не помогут в корне изменить социально-экономическую ситуацию в стране.

Тиллаходжа Алимухамедов