Рахим Авазов: Самарканд теряет свою архитектурную самобытность

Мы продолжаем беседовать с кандидатом архитектуры, доцентом Самаркандского государственного архитектурно-строительного института Рахимжоном Шамсиевичем АВАЗОВЫМ о том, чем грозит городу с почти трехтысячелетней историей массовая современная застройка и далекая от международных стандартов реконструкция.

— Вы говорите, что 25 процентов жилой застройки были снесены в прошлом веке, но этот снос продолжается сейчас, причем активными темпами. Чем опасен этот процесс?

— Практика проектирования показывает, что многие специалисты поддерживают систему сноса «неблагоустроенной застройки», предлагая заменить фоновую застройку новыми жилыми комплексами, а памятники архитектуры «музеефицировать». Но в действительности снос не решает проблем горожан, а наоборот, обостряет их. Начнем с того, что средневековая часть Самарканда, площадью около 370 га, состоит из 57 махаллей – традиционных кварталов, которые являются первичными социальными ячейками. Население старого города составляет 52 тысячи человек, это приблизительно 6500 домов, планировочная структура которых следует региональным особенностям. Что будет, если снести все эти дома и возвести торговые центры, гостиницы, многоэтажные жилые дома? Произойдет обезлюдивание центра города, потеряется историческая среда. Вынужденное переселение семей в другие районы или на периферию отдалит работающих от мест приложения труда, ослабит социальные отношения, лишит семьи возможности получить дополнительную работу, увеличит транспортные расходы и т. д.

— Те, кто сейчас предлагает ультрасовременные проекты с высотными зданиями в стекле и пластике на месте одноэтажной частной застройки Самарканда, считают, что древний город нуждается в коренном обновлении. Так ли это? Какими художественными и градостроительными ценностями обладает рядовая застройка?

— У сторонников модернистской реконструкции исторических центров сложилась установка – все, что не соответствует современным социальным экономическим и научно-техническим требованиям, должно подвергнуться коренной перестройке. И за последние десятилетия положение дел только усугубилось. Свидетельство этому снос жилого района в зоне мавзолея Амира Темура, проведение широкой межрайонной транспортной дороги у ансамбля Шахи-Зинда, реконструктивные работы на Сиабском рынке, улице Ташкентской, расширение Регистанской и Пенджикентской улиц, реконструкция улицы Дагбитской и прилегающей к ней территории.

Увы, рядовая застройка у нас, как правило, не рассматривалась ранее и не рассматривается теперь как особая ценность. И зря. Будучи неприметной на первой взгляд, жилая застройка создает в исторических городах особую градостроительную среду, утрата которой ведет к невосполнимым потерям в облике города. Жилые образования здесь являются своеобразными «корнями» общественных сооружений. Поддерживающие их дворы, улицы, махаллинские центры, главные площади формируют различные типы пространств, гармонируя друг с другом. Отсутствие единой линии застройки, ее неровность создают самые разнообразные переходы между улицей и двором, общественными зданиями, рождая различные художественные сценарии пространств. В Самарканде еще немало таких прекрасных уголков, много домов-памятников, которые находятся под охраной государства и могут войти в список всемирного наследия. Сады, хаузы, квартальные мечети, торговые лавки, мелкие производственные и творческие мастерские, жилые дома, сохранившие планировочные принципы Востока, и, наконец, население, живущее в этой среде, — все составляет основу города. Здесь можно изнутри увидеть жизнь людей, не присущую другим местностям, почувствовать специфические культурные и торговые взаимоотношения городских самаркандцев. Можно ли почувствовать это в квартале с современными многоэтажными жилыми домами? Нет. Поэтому всё это требует глубокого осмысления социологами, историками и ни в коем случае нельзя допустить исчезновения сложившейся среды, которую необходимо не только сохранить, но и восстановить.

— Возникает вопрос, нужна ли модернистская реконструкция вообще и к чему она, в конечном итоге, приведет?

— Сначала к чудовищным потерям национального культурного наследия, а в будущем — к большим финансовым затратам на ее восстановление. Покажу на примере. На нынешней площади Кук сарой и по улице Дагбитская находится ценный историко-культурный слой цитадели Амира Тимура. Однако за последние десятки лет здесь появилась стандартная, примитивная архитектура жилых домов, гостиниц, административных зданий, причем излишне крупного масштаба. Более того, есть случаи уничтожения ценного архитектурного наследия, игнорирования режима зоны охраны архитектурных памятников, нарушения соответствующего законодательства. Административное вмешательство началось здесь с постройки высотных конструкций, театра оперы и балета, позднее на том месте, где стоял дворец Кук-Сарай, был построен гараж облисполкома, с юго-восточной стороны появилась гостиница «Афросиаб», торговые предприятия, летние рестораны и кафе. Сейчас в охранной зоне построен огромный свадебный зал «Кук сарой» с летней площадкой для проведения банкетов и различных мероприятий. И, здесь не помешало бы учесть печальный опыт более развитых европейских стран, расчистивших много лет назад территорию вокруг своих исторических памятников и вынужденных ныне восстанавливать привычное для них историческое окружение.

— Самарканд по своему культурному наследию является мировым достоянием. Участвуют ли зарубежные эксперты в решении накопившихся проблем по сохранению архитектурно-исторической самобытности города?

— Да, Самарканд привлекал и привлекает к себе не только туристов, но и специалистов, пытавшихся решить проблемы города. Например, еще в 1991 году Фонд Ага-хана организовал международный конкурс идей на перепланировку центра Самарканда и создание культурного центра М.Улугбека. 685 архитекторов со всего мира приняли участие в конкурсе идей по возрождению древнего города. Среди победителей лучшим проектом был отмечен проект PORT японского архитектора Хироши Ото. Бережно превращая археологический заповедник в парк, и размещая культурный центр Улугбека в зоне, прилегающей к площади Регистан, он восстанавливал нарушенную территорию. Эта выдающаяся идея соединяла прошлое с будущим, проектируемые сооружения формой, цветовой гаммой исторической застройки хорошо вписывались в контекст среды.

В мае 1995 года по Программе поддержки исторических городов этого Фонда совместно с рядом местных организаций началась работа по созданию нового плана по сохранению и развитию исторического темуридского города. Был даже подписан специальный протокол о сотрудничестве с хокимиятом города Самарканда, с государственным научно-исследовательским институтом градостроительства Республики Узбекистан (г. Ташкент), Союзом архитекторов Узбекистана и Самаркандским государственным архитектурно-строительным институтом. На первом этапе, сроком от 3 до 5 лет, необходимо было пересмотреть генеральный план исторической зоны Самарканда, разработанный еще в 1980 году. В начале 1996 года были разработаны проектные предложения для зоны Гур-Эмира. Но, несмотря на это, накануне проведения юбилея Амира Темура был осуществлен ряд необдуманных мероприятий по прокладке новых дорог и поспешному (меньше чем за два дня до юбилея) украшательству территории, окружающей мавзолей, без учета генерального плана, разработанного специалистами к тому времени. Прокладывая вторую подъездную дорогу к мавзолею, а также организуя открытую площадь и фонтаны, пришлось разрезать традиционную градостроительную ткань, что потребовало дальнейшего сноса жилья в зоне. В результате размылось различие между исторической частью Самарканда и системой дорог современного города. Более того, изоляция памятников от их окружающего градостроительного контекста привела к опустошению исторической среды, нарушению восприятия памятников. Вследствие окончательного, не подлежащего обсуждению решения, проект, которым занимались специалисты Фонда культуры и их местные партнеры, был остановлен.

— Разорение архитектурного наследия идет и в части Самарканда, которую принято называть «русской», где скоростными темпами возводятся многоэтажные жилые дома. А ведь именно с учетом сложившейся архитектурно-планировочной и градостроительной ситуации в городе, в котором представлены сразу три типа застройки – доисламской, средневековой и колониальной — Самарканд в 2001 году был включен в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО.

— История развития «русской» части города началась в 1870 году, когда генерал-губернатор Туркестана К. Кауфман утвердил план будущего нового города. Надо отметить правильность планировки новой части города Самарканда. Появились широкие прямые улицы, вдоль которых, ограничивая тротуары от проезжей части дорог, были проведены арыки для полива улиц и зеленых насаждений. Главный Абрамовский бульвар имел ширину 128 м и длину 1044 м. Такому бульвару по сей день нет аналогов в Центральной Азии и на всем Ближнем Востоке. Этим бульваром Узбекистан может, по праву, гордиться. Планировочная структура «русского Самарканда» регулярная, жилая структура была представлена особняками купцов и промышленников, а также рядовой застройкой. Здесь же сосредоточились крупные здания культового, общественно-делового и культурного характера (Русско-китайский банк, здания офицерского и общественного собраний, церковь Святого Георгия, Алексеевский собор, церковь Святого Иоанна Крестителя, женская гимназия, библиотека им. Пушкина и другие).

Большое внимание уделялось планировочному озеленению, город был уютным и благоустроенным. По тенистым улицам из любого уголка можно было добраться до центральной части города и через бульвар выйти к старому городу. Здесь до недавнего времени сохранялись в большом количестве деревья, в основном чинары, которым насчитывалось 100 и более лет. Такая система непрерывного озеленения территории городского плана является лучшим примером и на сегодняшний день. Но опять-таки в 60-80-е годы активные перемены в центральной средневековой части коснулись и европейской.

Рядом с цитаделью Амира Тимура был построен новый административный центр, здания областного комитета партии, облисполкома, появились типовые жилые здания. Центр города начал делиться по функциональному признаку на административный, спортивный, торговый, научно-образовательный, приобретая линейный характер развития. Система расчленения пространства привела к монотонности, деактивировала городскую жизнь. В те же периоды велись реконструктивные работы по ул. А. Навои (бывшая Ленинская, Кауфманская), под снос пошли жилые кварталы, ряд учреждений общественного питания. На этом месте был построен ГУМ, бытовой корпус «Зебо».

Исторический центр постепенно начал терять первоначальную градостроительную идею, что привело к нарушению исторически сложившихся систем европейской части города. В облике города начал доминировать новострой, а сохраняемые исторические части планировочной структуры стали восприниматься как фрагменты. Так, вокруг Алексеевского собора, где была снесена казарма и ряд жилых зданий, были построены высотные здания, учебный корпус СамГУ, позже Промстройбанк, салон красоты, академический лицей. Традиционная периметральная, без разрывов, стыковка зданий на исторически сложившихся улицах и площадях начала уступать их штучному размещению, что привело к композиционной несопоставимости с Алексеевским собором и польским костелом. Полностью закрывая главный фасад Русско-китайского банка, был построен физико-химический факультет СамГУ. Расстояние между фасадом исторического здания и 4-этажным учебным корпусом составило 10 метров! Ни по каким градостроительным нормам нельзя было допускать такое расположение различных по назначению и внешнему облику зданий. Так происходило и с территорией центрального парка отдыха. Возведен новый молодежный центр, который разделил на две части территорию парка. На месте исторического пруда построена летняя эстрада, вырублены вековые платаны и акации, утерян один из красивых уголков историко-культурного парка. С развитием рыночных отношений в парке появилось большое количество кафе и ресторанов. Такой процесс самоуправства городской застройкой центра идёт и сегодня, что очень печально.

— Сейчас процесс замены устаревшего фонда охватывает территории, прилегающие к главным улицам. Возможно ли, еще хоть что-то сохранить в этой части города и каким образом?

— Да, известны приёмы сохранения фрагментов исторической застройки — от полного восстановления до сохранения фасадов в структуре строящегося нового здания. Если даже здесь нет туристической достопримечательности, то все скромные фрагменты, которые «обросли» историей и легендами, могут создать ощущение подлинности. Прекрасный пример такого использования фрагмента исторической среды – Андреевский спуск в Киеве. Это сложно изогнувшаяся по рельефу и довольно крутая улица, связывающая верхнюю террасу центра Киева с Подолом, не имеет первоклассных памятников зодчества, но здесь возрождена рядовая ткань города конца позапрошлого века. Для «памяти города» имеют значение и фрагменты ценных зданий. Так, на некоторых улицах Таллинна об истории напоминает то старый портал с резной дверью, включенный в фасад современного дома, то выветрившийся каминный рельеф, вмурованный в новую стенку, то гранитная труба с тяжелым металлическим кольцом. Точно так же каменная капитель XVII века, случайно найденная в котловане, включена в кирпичный фасад нового здания театра на Таганке в Москве (1982). Интересен и пример возрождения среды старого Тбилиси. Законсервированные руины античных построек, вскрытых раскопками, вошли в ткань городского центра Пловдива в Болгарии.

— Видя хаотичную, не соответствующую историческому городскому ландшафту, застройку, невольно возникает вопрос – обсуждается ли генеральный план развития города на уровне экспертов?

— Таких обсуждений, к сожалению, нет либо они проводятся формально. В целом, у нас отсутствует единый методический подход к проблеме, в теории царит мозаичность и фрагментарность взглядов и мнений на существо и цели городской реконструкции, в практике – разнобой способов и приемов работы. Разобщенность элементов профессионального опыта реконструкции исторических городских центров усугубляется некритическим отношением к зарубежной информации о схожих проблемах и способах их решения. Нет универсальных решений, особенно, когда вопрос касается такого города, как Самарканд. Поэтому в исследовательской и проектной работе необходим учет именно локальных, индивидуальных черт конкретного места, а не построение традиционных универсальных моделей развития города.

— Новые постройки всегда влекут за собой расширение автодорог, что мы сейчас видим повсеместно и что ставится в заслугу градостроителям. Однако пробки не исчезают, в отличие, скажем, от зеленых насаждений и частных домов вдоль дорог. Почему так происходит?

— Анализ транспортной схемы генерального плана, предложенный некогда Программой поддержки исторических городов Фонда культуры Ага-хана, показал, что существующая транспортная схема средневекового исторического ядра практически не изменилась, зато появилась новая петля со стоянками перед улицей Регистан. И здесь уместно привести слова заслуженного архитектора Узбекистана, доктора архитектуры Пулата Захидова, который писал: «Если Регистан – святыня древнего Самарканда, то сюда интуристу следовало бы войти не на «Икарусе», а пешком, чтобы почувствовать дыхание времени, масштаб окружения в естественной обстановке». Ученый имел в виду, что транспортные проблемы исторических городов надо решать иначе, чем у нас принято.

В конце прошлого века для решения транспортных проблем старого города была проведена реконструкция кольцевой улицы вдоль ансамбля Шахи-Зинда с шириной дороги в 14 метров с большой автостоянкой для туристов и местных посетителей. Проложенная и расширенная новая дорога проходит по охранной зоне рядом с величественными памятниками. В результате нарушилась архитектурно-художественная среда, повысилась загазованность, постоянные вибрации серьезно влияют на состояние памятников мемориального ансамбля.

Далее практика расширения центральных улиц Улугбека, Регистанской, Пенджикентской в г. Самарканде показывает, что решают эту проблему за счет сноса жилых образований, вырубки многолетних деревьев. В результате чего обостряется экологическая ситуация, поднимается уровень грунтовых вод, увеличивается запыленность, которые серьезно влияют на состояние исторических памятников и здоровье человека. А ведь ландшафтные территории исторических зон, как мы уже говорили, такая же закономерная часть историко-культурного наследия. При этом данные мероприятия исправляют транспортную ситуацию ненадолго. В итоге эти улицы превращаются в транзитные магистрали межрайонного значения и начинают обслуживать население прилегающей агломерации. Например, транспортный поток агломерации с ургутского направления проходит через охранную зону исторического центра средневекового города по ул. Регистанская, через Университетский бульвар, по улицам А. Темура, М. Улугбека и соединяется с бухарским направлением. Большой поток транспорта приводит к нарушению деятельности центра, в результате транспорт здесь просто парализуется.

Записала Анастасия ПАВЛЕНКО.
Окончание следует.