Дождь следов не смывает

Мощный, очищающий и освежающий июньский ливень, смыл внешний блеск и мишуру с проблем, которые за громкими рапортами и отчетами скрывала чиновничья номенклатура и ура-патриоты, навешивающие ярлык врага на всякого, кто смеет критиковать.
 
То, что произошло с Государственной консерваторией – потоп, порча органного зала, инструментов и многое другое – еще одно свидетельство того насколько все у нас благопристойно, порой даже блестяще снаружи, а фактически находится в плачевном состоянии. По свидетельству студентов четвертый этаж непригоден для занятий, причем поврежден Органный зал и никто пока не знает состояния самого Органа. Концертный блок закрыт, поскольку отвалилась часть потолка. В подвале, где расположены репетиционные и мастерская народных инструментов вода стояла по колено. Часть главной сцены и аппаратная пришли в негодность.
 
Равнодушие к здоровью студентов, вынужденных заниматься в постоянно сырых репетиционных отражает равнодушие не только к делу, но и  человеческим судьбам. Для руководителя стало правилом – вовремя и правильно отчитаться, отрапортовать как на военном параде, а там, авось, недостатков никто и не заметит.   
 
В чем роль руководителя? Наверное, чтобы решать проблемы, которые никакими инструкциями не предусмотрены. Руководитель, будь это директор, ректор, министр, отстаивая интересы дела порой должен спорить с вышестоящими, требуя необходимое для дела. Посудите по своей семье – денег всегда не хватает, но если нужно для дела – вы перекроите бюджет и деньги найдутся. Также и в государстве. Поэтому аргументированный спор, вступление в дискуссию, порой острую – долг любого руководителя. Только если где-то это в норме, то у нас за дискуссию с начальством в интересах дела можно и должность потерять. И на смену придут (и приходят) послушные и безропотные, которые и сводят на нет работу многих поколений руководителей.
Когда руководителями становятся люди, берущие под козырек без рассуждений и исполняющие все, что скажут сверху, то наверху рождается ощущение собственной непогрешимости и благополучия «внизу».
 
Почему бы не сэкономить бюджет на руководителях? Посадить молодого клерка, спускать ему приказы, а он их будет исполнять бездумно, без переживаний о судьбах людей и дела. А еще лучше заменить его монитором – подходят люди, читают и исполняют указание спущенное сверху и никаких тебе ректоров, директоров.
 
Не сразу обнаруживается отставание в таких сферах как наука, образование. Ее поначалу не видно, особенно по отчетам, которые у нас умеют готовить так, что дело выглядит блестяще. Некоторые из выпускников ВУЗов не в состоянии грамотно составить заявление.
Оценивать знания студентов объективно, ставить неудовлетворительные оценки, отчислять безграмотных студентов тоже невыгодно – за низкую успеваемость или отчисление студента могут последовать санкции.
 
Отдельная тема – диссертации. Теперь это будут только докторские. Если раньше соискатели годами бились над защитой кандидатской диссертации, корпели в библиотеках и ночами пропадали в лабораториях, то теперь есть интернет. Теперь работы, которые и на кандидатские-то тянут с трудом, пытаются представить как докторские. Проведешь такую работу через компьютерную программу – она вся красная, слямзил соискатель из всемирной сети куски подходящего текста, собрал как пазл и готово.
Отныне таким «ученым» стало еще проще – достаточно диссертацию, выуженную из интернета перевести на узбекский язык.
 
Омоложение кадров – понятная стратегия, которая отражает  надежду на то, что «молодая кровь», свежие идеи дадут импульс к ускорению научно-технического прогресса. Часто сторонники такого подхода приводят в качестве примера лабораторию Лос-Аламос (США), в которой над созданием атомной бомбы работало 1200 человек, средний возраст которых составлял 25 лет.
 
Однако научные кадры – все же особый случай. И не всегда возраст играет определяющую роль. Особенно в медицине и естественных науках, где опыт имеет огромное значение. 60 лет – это для ученого в подобных отраслях науки возраст научной отдачи. Поэтому вынуждать ученого отдать кафедру только на том основании, что ему за 60 – это бездушно-чиновничий, а на деле формальный и примитивный, вредный для дела подход.
 
Необходимо осознавать, что ученые, как и всякая индивидуальность – товар, если так можно выразиться, сугубо штучный. Каждый из них формировался годами, наживал бесценный опыт, который не всегда отражен в учебниках и монографиях.  Поэтому и подход к оценке ученого, специалиста должен быть сугубо индивидуальный. Всякого рода анкеты и вопросники, которые теперь любят рассылать руководящие министерства и ведомства – скорее вредят делу, чем дают ожидаемый результат.
 
Необходимо объективно оценивать знания и опыт ученых, но никак не основываться на личных симпатиях и антипатиях новых начальников, выступающих в качестве «оценщиков». Тем более, что характер у иных ученых, мягко говоря, не сахар.  Когда профессору по достижении им пенсионного возраста предлагают освободить кафедру для молодых коллег и остаться просто читать лекции – это вызывает недоумение. Каждый физик-ядерщик или врач-гастроэнтеролог даже на склоне лет может легко научиться штукатурить, но ни один штукатур не сможет поставить диагноз больному или разобраться в ядерной физике.
 
Напоследок приведу красноречивый факт. В составе Академии наук Узбекистана 77 действительных членов, большинство которых стали академиками в 1995 и 2000 годах. За последние почти 14 лет в Узбекистане не было избрано ни одного академика. Согласно Устава академии действительные члены должны избираться раз в два года, не проводятся в полном объеме и годичные собрания.  
 
У науки Узбекистана всегда был весомый рейтинг. Имена многих ученых нашей страны известны далеко за ее пределами. Имеются весомые достижения и сегодня. Есть многообещающие разработки в области использования солнечной энергии. Подобным разработкам нужно не менее 6-8 лет, чтобы можно было бы делать радужные выводы.  Создана генная технология на основе которой получены новые сорта засухоустойчивого, длинноволокнистого, высокоурожайного и, главное – скороспелого хлопчатника. Разработан препарат  “аллапинин”, который используется для лечения аритмии. 
 
Это и многое другое – плоды труда и таланта ученых и специалистов Узбекистана. Однако все эти достижения не есть гарантия того, что так будет всегда, особенно при непродуманном подходе к отбору и росту научных кадров.
 
Мансур Ибрагимов,
Специально для Anhor.uz