Субботние записки психолога. О грамотности, или Как ходить к хирургам

Из Анапы я привёз какую-то шишку. Она вылезла из сустава среднего пальца левой ноги. Причём, вниз, так, что дотрагивалась до подошвы. Наверное, это была суставная грыжа. Из суставов у меня ещё ничего не вылезало, и я был очень встревожен.

Обнаружил я её на физре и тут же спросил в группе. Староста уверенно сказала, что это к хирургу, на что другой однокурсник, многомудрый скептик и ворчун, посоветовал лучше к ним вообще не ходить, а то он слышал, как они зашили в животе оперируемого забытый пинцет.
В мою шишку пинцет бы не поместился, но перед глазами стала навязчиво возникать картина того, как, пыхтя, хирурги заталкивают туда какую-то ерундовину и потом радостно её там забывают.
Тогда я позвонил кузену и, оказалось, что им в ТашМИ как раз рассказывают про врачебные ошибки и про то, как их много. Становилось понятно, что в этой сфере верить никому нельзя. Правда, брат сказал, что для  хирурга главное – быть практиком, и что у них есть один «настоящий практик», который, правда, лечит только за дополнительные деньги, огромные для студента.

Стало ясно, что среди хирургов мне надо найти хорошего практика, но как его искать, было непонятно. И естественно, что я оттягивал поход к врачу, как только мог. Но как-то наступил пальцами на высокий узкий порожек и получил острую боль. Жить с её ожиданием было бы тоскливо, и наутро я пошёл в поликлинику.

*   *   *
Это была авиазаводская медсанчасть на Кадышева. Сразу за входной дверью было огромное пространство, где справа тянулись окошки в регистратуру. К ним параллельно друг другу стояли длинные очереди. Одна из средних показалась мне чуть короче других, и я спросил у крайних: «К хирургам тоже сюда?» Оказалось, что ко всем.

У хирургов я ещё никогда не был. Передо мной стояла здоровенная тётка, похожая на продавщицу. Производила она впечатление человека с жизненным опытом, и я спросил: «Не подскажете, как узнать, что хирург — хороший, настоящий практик?»
Она повернулась, кисло посмотрела и раздражённо процедила: «Если то, что он пришил, не отвалится, то хороший».
Ответ мне не понравился, и в голове закрутились мысли: «А вдруг он скажет резать, а там надо только мазать? И как проверишь? Разрежет, а будет уже поздно? И насколько поздно? Уф, может, само заживёт, и лучше домой пойти?»

Я долго страдал от неведения, пока не оказался уже вторым от окошка. А у  соседнего очередь дошла до молодой симпатичной женщины, локоны которой уже до того отвлекали меня от хирургических мыслей. Было интересно, что привело к врачам такую цветущую и здоровую на вид особу? И я прислушался. Она всунула голову в окошко и шёпотом попросила «талончик к хирургу-ПРАКТОЛОГУ».

Услышав это, я был потрясён!
С детства отец приучил меня при встрече с новым словом сразу выяснять его смысл в словарях. И знание множества редких слов потом помогло мне работать психолингвистом. Но такое слово я услышал впервые и был изумлён тем, что, оказывается, кого-то из хирургов ОФИЦИАЛЬНО выделяют из остальных как настоящего качественного практика. Но получается, что он недоступен обычным людям и студентам, если о нём шёпотом спрашивают только «блатные» посвящённые.

Уже с возмущением я подумал: «А почему бы всем не знать, что есть такой замечательный специалист?»
И громко позвал: «Девушка!» Она непонимающе повернулась от окошка ко мне и ко всем, и строгим голосом я её громко спросил: «Вы идёте к хирургу-практологу?»
Совесть у неё, определённо была — ей стало так стыдно, что она тут же отвернулась.
Несколько человек из соседних очередей пристально посмотрели на меня, наверное, переваривая новую информацию о том, что есть и хорошие хирурги. Я ободряюще улыбнулся им, дескать, теперь знаете про это, но они продолжали мрачно смотреть на меня, теперь, наверное, огорчаясь тому, что столько лет ходили не к тем хирургам.

Тут подошла моя очередь, и я не стал наклоняться к окошку и тихо бормотать, а громко сказал свои имя и фамилию и то, что мне надо к хирургу-практологу. В моём голосе звучала радость от того, что я нашёл нужного врача! Медсестра оторвалась от своих бумаг и с большим интересом посмотрела на моё счастливое лицо. Потом она как-то растерянно улыбнулась и зачем-то уточнила: «Значит, к практологу?»
Такое сокращение меня насторожило – а вдруг эти лучшие практики, или как их тут научно называют, практологи, есть и среди других врачей? Например, окулист-практолог или стоматолог-практолог? И я громко уточнил ей: «Нет, мне нужен именно хирург-практолог!»
Все очереди, и справа и слева, смотрели на меня.

Она дала мне талончик на через два часа, но, как всегда, скучать я не собирался – везде у меня с собой были тетрадь и книга. На этот раз это был старинный трактат психиатра, изданный ещё в начале века. Я уже прочёл дома две главы и жаждал читать дальше. Автор тонко вскрывал психопатический смысл многих проявлений повседневной жизни, показывая как по мелким странностям поведения можно делать предположения, в чём именно у этого человека проблемы с психикой.

*   *   *
Отделение хирургии занимало всё правое крыло второго этажа. Указанный на талончике кабинет оказался в середине коридора с правой стороны. И на нём ясно было написано «хирург-практолог»! То есть все люди видели, что такой существует, и всё равно шли в другие кабинеты к неумёхам!
Правда, написано было на табличке «прОктолог», и я не ожидал встретить малограмотность в таком серьёзном заведении. Наверное, главврач написала это слово своим невнятным врачебным почерком, а слесарь, не думая, вырезал его на табличке.

В коридоре стояли скамейки человека на четыре, но теснилось на каждой не меньше шести больных. И только скамейка перед кабинетом практолога была пуста! Это удивило меня окончательно: зачем мне тогда дали талон на через два часа, если никого вообще нет?
И, кстати, почему люди, которые теснятся на соседних скамьях, не пересядут сюда?
Обрадовавшись тому, что передо мною никого нет, я постучал в дверь, но за дверью зычный баритон громко сказал «Занято!»

Приём там мог идти уже давно, и я не стал садиться, а остался ждать у двери. Люди из очереди стали меня разглядывать. Я отвернулся от них и посмотрел в дальний конец коридора. И увидел, как сидящий через две скамейки интеллигентного вида мужчина показывает мне пальцем на свою грудь. Он старался делать это незаметно от окружающих, словно радистка Кэт, встретив на улице Штирлица. Я повернулся посмотреть себе за спину, но там никто не глядел в его сторону. Значит, показывал на себя он мне. Но лицо его было мне незнакомо и, недоумевая, я спросил: «Вы что-то хотите мне сказать?» Но в ответ этот тип отвернулся!

Удивился я очень сильно. И с недоумением смотрел на него. А потом меня осенило: да он же глухонемой! Когда я спрашивал, кто к практологу, он не слышал, а когда я постучал в дверь, он увидел.
Он уже повернулся, и я скорчил доброе лицо и стал кивать ему головой, медленно показывая пальцем то на него, то на дверь практолога, и так несколько раз. Ласковая улыбка догадавшегося человека не сходила с моего лица, и я несколько раз вопросительно кивнул: я угадал, вам туда?
Весь коридор с интересом поворачивал головы то ко мне, то к нему. Наконец, когда народ опять отвернулся от него, он быстро показал мне талончик  и кивнул. Почему-то раздражённо.
С этим типом, определённо, что-то было не в порядке.

Тогда я сел на скамью и стал читать дальше. Про то, как выявлять психов в быту. Я читал и думал: «Автор, автор, где ты был раньше? Скольких психов я бы успел распознать и не доверялся бы им!»

Тем временем этот мужчина зашёл в кабинет. Я бы даже сказал, зашмыгнул. К двери двинулась, было, ещё какая-то дама с другой дальней скамейки, но у двери он злобно сказал ей, что сейчас его очередь.
Так, значит, он только притворялся глухонемым! Но, зачем?!
Было в нём что-то подозрительное. Кругом сидели люди с костылями, гипсами, повязками, пластырями. А у этого никаких хирургических проблем не было заметно. Он выглядел совершенно здоровым, кроме явно нездорового поведения.

А что, если он «того»? Я скорее посмотрел в конце книги список внешних признаков ненормальности. И два признака подошли! Я насторожился и стал прислушиваться к возможному шуму за дверью, чтобы быть готовым заскочить и помочь врачу отбиться. И чем больше я вспоминал странное поведение этого мрачного типа, тем больше понимал, что ему надо не к хирургу, а в психдиспансер.
Но там было тихо. А когда он вышел, то бросил на меня такой ненавидящий взгляд, что я поёжился, поняв, что был прав. Но, к счастью, кругом был народ, и кинуться на меня этот псих не мог. И, отвернувшись от людей к стене, он быстро ушёл к лестнице.

*   *   *
Наконец-то, зашёл и я. Кабинет был вытянут. Вдали спиной к окну за столом что-то писала юная стройная медсестра, а справа другой стол отделял меня от практолога. Это был здоровенный пожилой мужчина с азербайджанской фамилией. Нос у него был отвислый и мясистый, как в мультике про масленицу.

Я отдал анкету, и он с шутливостью спросил: «Итак, что болит?»
Медсестра почему-то заулыбалась, а я молча показал ему пальцем вниз, на левую ступню, но он на это ничего не ответил, а только сказал:
— Раздевайтесь.
Я встал правым коленом на коврик перед его столом и стал расшнуровывать левый ботинок. Делал я это сосредоточенно, так как впервые в жизни попал в логово хирурга. И сразу же в кабинете наступила полная тишина. Недоумевая, я поднял голову – медсестра, перестав писать, не отрывала от меня взгляда, а он, привстав со стула и нависая над столом, округлившимися глазами смотрел на меня.

А потом очень медленно и с расстановкой выдавил:
— Вы что делаете?
Я не понял, в чём я не прав, и растерянно ответил:
— Раздеваюсь.
— А зачем?
— Вы же сами сказали раздеться!
— Так Вы что, штаны снизу снимать будете?

Этот странный день, наполненный странными людьми, продолжался. Я же ясно показал ему рукой на ступню, а он несёт какую-то чушь про «снимать штаны»! Мелькнула мысль, что тот псих успел укусить хирурга. И я медленно, как дурачка, спросил его:
— А что, мне штаны сверху снимать, что ли?-  И сам чуть не рассмеялся.
Но этот странный хирург сказал с холодком в голосе:
— А почему бы и нет?

Я не верил своим ушам. И уже появилась мысль, что настоящий практолог болеет, и опытного коллегу просто подменяет этот непонятно кто.
Я давно развязал шнурки, но так и стоял перед ним на одном колене, а он, опираясь на стол руками, глядел на меня сверху. И я решился уточнить:
— А Вы точно практолог?
Он шумно выпустил воздух и, повернувшись направо, вопросительно глянул на сестру.
— Это единственный практолог у нас в поликлинике! — с гордостью сказала она, а он язвительно поинтересовался у меня:
— Вам помогла эта информация понять, с какой стороны надо снимать штаны?
Из-за абсурдности его фразы я на время просто потерял дар речи. Потому, что никак не мог понять, как врач может с серьёзным видом нести такую бессмыслицу. Он уже точно подходил под один из признаков психа из старинного трактата.

Но сказал я ему вежливо, как нормальному:
— Да зачем мне вообще снимать штаны, если достаточно снять носок?
— До-ста-точ-но? – удивлённо протянул он. – Для чего достаточно?
— Так я же Вам сразу показал — у меня на пальце ноги что-то выскочило. Я же Вам ногу хочу показать.
Он повернулся к сестре и, всплеснув руками, почти женским высоким голосом этот здоровенный мужчина потрясённо объяснил:
— Он мне ногу хочет показать!

Это уже было настолько за гранью нормы, что я возмутился:
— Но палец-то у меня болит на ноге!
— И поэтому Вы пришли к практологу?
— Конечно, поэтому!
Он поперхнулся и закашлялся, а потом тихо спросил:
— А Вы не думали пойти со своим пальцем к любому из хирургов в этом отделении? («Ага, — понял я, — уже отсылает к халтурщикам!»)
— Нет, не думал!
— Да почему же это?!
— Да потому, что они не практологи!

Он охнул, буравя меня взглядом, и почти что закричал:
— А с чего Вы считаете, что именно практологу нужно смотреть Вашу ногу?
Почему до него не доходило, что я хочу к лучшему хирургу, который не зашьёт мне ничего в эту шишку?

— Потому что я верю только практологам!
— Только практологам? И, что, Вы только насчёт ног доверяете практологам?
— Насчёт всего! Я хочу, чтобы в человеке всё лечили только практологи!
Челюсть медсестры уже давно отвисла, и она, оцепенев, слушала меня с открытым ртом, а я не мог понять, что же такого смелого в моих требованиях к профессионализму врачей.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. А потом у него в глазах мелькнуло какое-то понимание. Понимание чего-то, пока не понятного мне:
— Так Вам известно, чем занимаются практологи?
— На этом этаже — хирургией!
— А Вы знаете, что хирурги бывают разные? Вы каких знаете?
Я вспомнил, как в школе выправлял плоскостопие, и сказал:
— Я знаю ортопедов. Среди них же тоже хирурги есть?

Он с улыбкой взглянул на часы и удобно откинулся в кресле:
— Обязательно! А выше, чем они, кто занимается?
У нас во дворе только что прошло празднество, которое сосед Кудрат-ака устроил в честь маленького внука, и я воскликнул:
— Так обрезание тоже хирурги делают?
Он поморщился, наверное, что-то вспомнив:
— Да не спереди, а сзади!
Ему определённо нравилось играть в сфинкса, задающего загадки.
Через плечо я покосился назад. Там была моя спина:
— Отдельные хирурги по позвоночнику?

Он опять поморщился. Из него не получалось Сократа, приводящего вопросами к истине:
— Да ниже, ниже спины! – в голосе уже слышалось раздражение. Но ниже были только ноги. А, впрочем, ещё и попа – две мышцы, помогавшие ногам плыть быстрее. Но смешно же было бы ради бестолковой попы придумывать отдельную специальность! И, готовый к тому, что они оба засмеются, я пошутил:
— А ниже – попа!

Но вместо смеха он вдруг с важностью медленно кивнул. И стал рассказывать. Эмоционально и с гордостью.
Он говорил и говорил. И была видна обида, что про его увлекательную специальность не все слышали.

А я с ошеломлением думал: «Как можно страстно любить такое дело?» А потом извинился и вышел в коридор, где на меня посмотрели со всех скамеек. Захотелось громко сказать: «Оказывается, мне не сюда, у меня же палец болит». Но подумалось: «Да, ну, их!». И я пошёл домой. Устал я от хирургов, и больше к ним не ходил.

А через месяц шишка исчезла — сама куда-то рассосалась.
Но благодаря ей я стал эрудированнее на целое слово.

Андрей Толоконников
Фото А.Зайцева

Авторская орфография сохранена

ПРЕДЫДУЩИЕ  ВЫПУСКИ:

Любовь и наука

Субботние заметки психолога — 1. О поддержке, или Студенческая практика

Субботние заметки психолога — 2. О желании, или Как стать спасателем

Субботние заметки психолога — 3. О легкомысленности, или Как быть спасателем

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции